Лето на чужой планете
Шрифт:
— Здесь, за куполом, — отозвался я.
— Включи радио на общую волну!
Мне и самому наскучило скакать в безмолвии. В этой жутковатой, непривычной красоте особенно остро захотелось услышать человеческие голоса. Я начал нажимать кнопки, но ничего не произошло.
— Фолли, у меня не выходит, — виновато сказал я.
Пилот не отозвался. Каким-то образом я умудрился вырубить и его канал связи. Пришлось отправляться за помощью.
Я отыскал Фолли и знаками показал ему, в чём проблема. Он покачал головой и нажал нужную кнопку.
Тем временем космонавты разделились. Четверо начали собирать буровую вышку, а остальные принялись перетаскивать снаряжение в купол. Я присоединился ко второй группе.
Лёгкие пластиковые перегородки поделили купол на три примерно равные секции. В одной собирали лабораторные столы. В другой расставляли кровати. Третья, возле шлюза, предназначалась под склад.
Я трудился так усердно, что стекло шлема запотело изнутри. Один из космонавтов заметил это и остановил меня.
— Старайся не потеть, — сказал он. — Потери жидкости трудно восполнить, а запотевшее стекло ухудшает обзор.
От нечего делать я уселся на только что собранную кровать и стал разглядывать купол. Изнутри он выглядел очень уютно. Я бы с удовольствием пожил в таком недельку-другую. Увы, мы с Фолли здесь только временные гости. Доставили геологов, помогли разгрузить багаж, и привет! С экспедицией останутся две другие шлюпки, а нам пора возвращаться.
Закончив размещаться, космонавты загерметизировали шлюз и наполнили купол воздухом. Вдоль стен установили электрические нагреватели, и скоро температура поднялась настолько, что можно было снять шлем.
Именно это мы все и сделали — сняли шлемы и уселись обедать. Мы с аппетитом жевали, переговаривались, шутили и спорили за общим столом. Тощий физик чуть не поссорился с коренастым бородатым геологом из-за лучшего места для оборудования, но их помирили. Врач придвинул к столу кресло-качалку, которое тайком протащил на шлюпку, и теперь блаженно покачивался, прикрыв глаза от удовольствия. Молодая семейная пара сдвинула свои кровати, и муж, краснея, отгораживал их тонкой пластиковой стенкой. И всё это происходило посреди космоса, под тонким тряпичным куполом, за которым — только протяни руку — неусыпно караулила ледяная пустота.
Близость этой мёртвой пустоты заставляла так остро ощущать слабость и могущество жизни, что я едва не задохнулся от ужаса и восторга. Подумать только — несколько крохотных человечков вскарабкались на планету, которая миллиарды лет кружила в холоде и мраке. Прикрылись тряпочкой от смерти и шутят, веселятся, строят планы на будущее. Беззаботная надежда, вера в себя и презрение к смерти — вот главное сокровище, которым одарил нас Создатель.
— Ал, перестань делать трагическое лицо и доедай свой брикет. Нам пора! Если не успеем на «Стремительный» к отбою — они запрут шлюз. Нам придётся всю ночь жалобно скрестись в дверь и проситься в тепло.
Услышав реплику Фолли, бородатый геолог захохотал густым басом, а доктор перестал раскачиваться в кресле и открыл глаза.
— Первый раз в космосе? — улыбаясь, спросил он. — А нам он уже приелся. Эх, покурить бы сейчас!
Доктор вытащил из-за пазухи обгрызенную курительную трубку.
— Курить только на улице! — буркнул физик, и все опять расхохотались.
Я быстро доел брикет, запил его водой, в которой растворили шипучую витаминную таблетку и снова натянул шлем. На этот раз справился без помощи Фолли. Но он всё равно проверил — всё ли я правильно подключил.
Стоя в крохотном тамбуре, мы дождались, пока насосы откачают из шлюза воздух, и вышли на поверхность Хирона. Она по-прежнему была залита ослепительным розовым светом. Чёрные тени горных пиков тянулись к нашим ногам. Такую же чёрную тень отбрасывала стоящая на ажурных опорах шлюпка.
Из любопытства я зашёл в тень, стараясь полностью спрятаться от солнца. И тут же ощутил мгновенный холод, проникший через ткань скафандра. А затем включилась система обогрева.
***
— Садись на место пилота, Ал! — сказал Фолли, стянув шлем.
Я оглянулся на него. Он не шутил.
— Давай, не дрейфь. Я подскажу, что делать.
— Ты уверен? А если я что-нибудь напутаю?
— Тогда мы расшибёмся. Поэтому постарайся делать всё правильно.
Слушая команды Фолли, я включил антиграв, и шлюпка начала медленно подниматься над Хироном.
— Следи за высотой, — Фолли показал на круглую шкалу слева от центра панели. — Как поднимемся на километр — включай двигатели. И расслабься. Взлёт — не самое сложное. Посадка куда труднее.
Двигатели заработали, и Хирон в экране заднего вида стал стремительно удаляться.
— Теперь включай автопилот. Что ж, поздравляю! Теперь ты космонавт, Ал!
Моё сердце бешено колотилось, по лбу и спине стекали струйки пота. И да — я был счастлив!
Шесть часов полёта Фолли рассказывал мне о своём детстве. О гонках на грузовых шлюпках среди астероидов. О клетушке два на два метра под полупрозрачным пластиковым куполом, который был весь исцарапан метеоритами. О талонах на гравитацию, без которой у людей исчезали мускулы, а кости становились ломкими. Только о своих родителях он не говорил ничего.
На обзорном экране показалась блестящая точка. Она росла и постепенно превратилась в длинную сверкающую иглу. Это был крейсер «Стремительный», круживший на стационарной орбите.
Мы уж готовились к швартовке, но в этот момент затрещал динамик радиосвязи.
— Сос, сос! — послышался испуганный мужской голос. — Всем, кто меня слышит! Это северная экспедиция. На нас напали! На нас напали! Просим помощи!
Глава 18
Фолли мгновенно вышвырнул меня из кресла пилота и сам упал в него.