Летописи Хьерварда (Земля без радости, Книга Лидаэли и Артарна)
Шрифт:
Собрав все, что требовалось, Рагнвальд задумался. Открывать свое инкогнито он не хотел, но время было очень дорого. Легкий, неразличимый глазом жест - и он исчез. Разумеется, Читающий Заклятья прочел бы в своем сверкающем Эфирном Шаре самое обычное Заклятье Перемещения...
И вот он вновь, Холм Демонов! Теперь за работу... но стоп! Что здесь случилось?!... ПЕЧАТЬ!
– Мас-с-стер, мас-с-стер, ты так с-с-сейчас-с занят, ты произнос-с-сишь очень, очень опас-сные с-слова! С-старый Хис-с и не с-знал, что ты с-знаешь такие... Ты не ус-с-слышишь меня, мас-с-стер, и не с-сможешь ничего с-сделать, и не с-станешь с-смеяться над великим С-змеиным Царем... Ты выс-зываешь Духов. Очень хорошо, с-старый Хис-с будет с-знать... Каких Духов? Так, оч-чень, очень могучих: Арфаурэель, Дух Небес-сного Пламени... я и не с-знал, что твоему отцу удалос-сь с-закляс-сть его... Ибидрас-зиль, Дух С-звездного Рас-ссеяного С-света... С-самостанель, Дух С-зародышей Жизни во Мгле... да, великая троица... Теперь они начинают с-снимать Печать... надрезать удерживающие ее путы... ос-стальное ты должен с-сделать с-сам, мас-стер... Так... путы подрезаны... Духи удаляются... надо же, такие с-сильные, могучие, а с-служат этакому с-скупердяю, как твой батюшка, мас-стер... И уходят так с-скромно - ни пламени, ни блес-ска... А теперь тебе, похоже, мас-стер, удалось с-снять Печать...
– Хисс! Хисс! Тяни же, во имя всех Богов! Тяни! Я совсем без сил! Ой! Чуть не выронил Печать... Да скорее же!
– Мас-стер! Вы с-сейчас уроните Печать!
– Нет! Ничего! Ты только тяни... тяни... тяни...
– Ты с-совсем ос-слаб, мас-стер... Дай руку...
– На... Стой! Печать! НЕТ! Хисс, тварь! Предатель!
– Ты с-смеялся надо мной, мас-стер. Твои пальцы ос-слабли и я вырвал Печать. А теперь...
– Ах, у тебя еще и нож! Нет! Нет! Не-ет!...
– Лети во тьму, мас-стер...
Грифон Эльтары взмыл в воздух. Ошарашенные обитатели хутора провожали сказочное существо взглядами; ничего подобного они доселе не видывали. Вместе со странной пришелицей исчез и не менее странный гном Двалин. Пропали и все его вещи - когда только собрать успел. Молодки скрипели зубами и беспричинно шпыняли своих кавалеров. Заменить в постели гнома не мог никто из них.
Двалину доселе не приходилось летать. Желудок гнома предательски сжался, ладони покрылись потом, он не мог заставить себя взглянуть вниз ни за какие земные и небесные сокровища. Однако он решил, что скорее сам спрыгнет со спины зверя, найдя быструю смерть, чем выкажет Повелительнице Эльтаре свой испуг. Повелительница Эльтара... Гном вновь заскрежетал зубами. Он попался! Он стал рабом! Рабом, который не может ни сбежать, ни восстать против своего господина! Древнее проклятие обрушилось и на его плечи; а он-то, гордец, считал подобную участь уделом лишь слабых душой, тех, что бежали на юг, спасаясь от тягот постоянной войны с Ордой и Нечистью. Что ж, от войны они и впрямь спаслись. А вот от Древнего Долга...
Невольно Двалин покосился на свою высеребренную секиру, заткнутую за пояс. Искушение было велико. Разом оборвать эти муки... поступить, как достойно воину Подгорного Племени, воину, хаживавшем в рядах хирда против армады троллей Отпорного Хребта! В тот день под трупами на смертном поле скрылась земля, и многие годы там ничто не росло - столько пришлось впитать в себя Кормилице отравленной троллиной крови... Так неужто он не решится?! Ему хватит и доли мгновения. Вырвать оружие, размахнуться... и снести с плеч эту гордую, прекрасную и такую жестокую головку Повелительницы Эльтары! Сколь бы могуча она ни была, руку Двалина волшебница остановить уже не успеет. Ясно, что после этого удара он, Двалин, проживет лишь несколько секунд - пока будет длиться его свободный полет со спины грифона до земли. Но зато - он умрет, как подобает гному... и больше эта чародейка не сможет обратить в жалкого прислужника ни одного гнома.
Пальцы Двалина медленно поползли по его поясу, наконец нащупав теплую рукоять. Медленно и осторожно гном потянул оружие вверх; сейчас он не думал о смерти. Его задачей стало вытащить секиру, а все остальное уже не имело значения. Эльтара, казалось, ничего не замечает.
Обливаясь потом, гном инч за инчем тянул оружие вверх. Несколько раз ему приходилось замирать - когда Эльтара шевелилась и Двалину казалось, что Повелительница вот-вот обернется. И мало-помалу ему удалось высвободить рукоять. Теперь оставалось нечто уже совсем простое.
Расширенными глазами гном смотрел в затылок своему прекрасному врагу. Как всякий из число Подгорного Племени, Двалин был неравнодушен к красоте, тем более столь необычайной, как у его пленительницы. Ударить... разрубить череп... чтобы тонкое тело упало бы вниз сломанной игрушкой... чтобы роскошные волосы щедро залила бы кровь... и чтобы потом твари Орды вволю бы попировали над ее бренными останками...
Гном никогда не бил в спину. В горячке боя, когда ты один против множества врагов, там уже не разбираешь, куда придется смертельный удар в грудь или в лопатку. Но здесь... подло и коварно ударить, раскроить голову той, перед кем его племя - а, значит, и он сам - в громадном, до сих пор не оплаченном долгу... Двалин помотал головой. Глаза начинал разъедать пот. Как ни крути, умирать так глупо не хотелось.
Но и жить так тоже нельзя!
Секира медленно начала подниматься. Эльтара не оборачивалась.
Лезвие поднялось еще выше. И тут волшебница запела.
Если бы это была чарующая медоточивая песня, Двалин бы, наверное, все-таки ударил (по крайней мере он старался уверить себя в этом). Но вместо этого раздались немудреные, кое-как срифмованные вирши, в которых чувствовались и злость и боль.
Я вел полки к победе, в огонь,
Я шел, круша города.
Я Гондора силу развеял в пыль
Я стер ее навсегда.
Я вел полки через сотни лиг
В огне и в крови и в боях.
И к Гавани Серой в свой час подступил
Защитников вбив во прах.
И гордые башни огнем изошли,
По городу я шагал...
Когда Кирдэн, подняв Светлый Клинок,
На площади главной встал.
Я Кирдэна силу своей превозмог,
Мой меч гордеца сразил.
Но тут юный хоббит с Кинжалом Судьбы
Дорогу мне преградил.
Ему победу Судьба отдала,
Мне сердце пробил клинок...
Кровавая тьма мой окутала взор
И сам я предстал, одинок
Пред тем тяжелым и черным путем
Что всех Родившихся ждет.
И страшен и скорбен был - как и для всех!
Тот мой роковой полет.
И дальше я помню лишь черную боль,
Да страшный Валаров суд...
– Эй, ты что, ты что?!– внезапно вскрикнула волшебница, загораживаясь локтем. Грифон камнем ринулся к земле.
Отчего-то заслушавшийся Двалин упустил момент, неловко пошевелился и Эльтара обернулась. Ее взорам предстал гном с занесенной для удара секирой...
Она бы уже не успела сотворить никакой волшбы. Но прекрасные глаза полнил такой ужас и, главное - в них читалось такое недоумение, что у Двалина дрогнула рука.
Грифон почти врезался в землю, так что Двалина изрядно тряхнуло. Не отрывая глаз от лица Эльтары, он медленно убрал оружие обратно за пояс. Наступило молчание. Волшебница уже привела в действие защитные заклятья, но Двалин и не собирался нападать.
– Ты... хотел... убить меня?– изумленно проговорила Эльтара. На сей раз она опустила словечко "презренный".