Лев Троцкий
Шрифт:
Уже 7 апреля 1921 года Копп докладывал Троцкому о результатах переговоров с «особой группой Р»: «Группа эта считает, прежде всего, необходимой кооперацию с нами в деле восстановления нашей военной промышленности». Названные Коппом фирмы согласились предоставить России технические силы и необходимое оборудование. Предполагался приезд в Москву германского представителя для решения технических вопросов. Троцкий настолько заинтересовался этими делами, что познакомил Ленина с перепиской, а председатель Совнаркома одобрил военное сотрудничество с Германией. [773]
773
The Trotsky Papers. V. 2. P. 440, 442.
Относительно спокойная интерлюдия завершилась поздней весной 1922 года, когда серьезно заболел Ленин, и перед высшим руководством встал вопрос о «престолонаследии», а также о характере проводимого курса, судьбах нэпа, внутренних опасностях, зревших на почве того конфликтного положения, когда экономические уступки относительно свободному рынку были сделаны в условиях укреплявшейся репрессивной политической системы, формировавшегося тоталитарного устройства.
К этому времени и в самой России, и за ее пределами в Троцком видели, несмотря на его отдельные поражения, ведущего большевистского деятеля, почти равного Ленину и даже превосходившего последнего красноречием и убедительностью выступлений. Показательны суждения юного студента, будущего узника ГУЛАГа и писателя Варлама Шаламова: «У Троцкого не было лишней фразы, смущавшей главной мысли, которая уже высказана. Тебе предстояло лишь подсчитывать бесконечные аргументы — одетые, конечно, всегда в оригинальную, блестящую даже одежду. Студенческие скептики говорили даже, что из-за этого постоянного блеска слушатель, зритель отвлекался от глубин суждений Троцкого, которые были бы теснее, яснее при более простом, более шаблонном изложении дела». [774]
774
Шаламов В. Четвертая Вологда. Вологда: Грифон, 1994. С. 128.
Глава 10
В БОРЬБЕ ЗА ЛЕНИНСКОЕ НАСЛЕДИЕ
Болезнь Ленина и его «завещание»
Взаимоотношения Троцкого и Ленина в последний год активной деятельности большевистского вождя были далеки от идеальных, хотя Троцкий всячески их приукрашивал. Злопамятный Ленин не мог примириться с той острой критикой, которая раздавалась по адресу платформы десяти и его самого перед Десятым партсъездом со стороны Троцкого. Но в целом отношения развивались конструктивно. Троцкий не занимал теперь положения второго вождя, хотя его роль в руководстве Красной армией в годы Гражданской войны и, следовательно, в достижении победы была общепризнанной, его статьи и речи звучали ярко и убедительно, читатели и слушатели воспринимали их как выражение позиции и воли руководства.
Ленин часто ссылался на Троцкого, признавая его авторитет и влияние. Во время подготовки Генуэзской конференции — общеевропейской экономической конференции 1922 года, в которой Советская Россия намеревалась участвовать, чтобы добиться выхода на европейский рынок, — Ленин выразил полное согласие с Троцким в том, что если бы в конференции приняли участие представители российских эмигрантских организаций, это сделало бы участие РСФСР невозможным, и предлагал опубликовать официальное заявление в таком духе. [775]
775
Лент В. И. «ПСС». М.: Госполитиздат, 1965. Т. 54. С. 148.
10 марта 1922 года Троцкий обратился к членам Политбюро с письмом, в котором выражал опасения по поводу смешения функций партийных и государственных органов, считая необходимым провести их разграничение. В связи с этим Ленин 21 марта написал письмо Сталину, которого уже, видимо, прочил на должность руководителя партийного аппарата в качестве секретаря ЦК (возможно, титул генерального секретаря придуман еще не был), и Каменеву, которого явно рассматривал как своего ближайшего помощника, несмотря на былые разногласия. Выражая единодушие с мнением Троцкого, [776] Ленин в очередной раз балансировал между двумя враждовавшими лидерами, не отдавая явного предпочтения ни одному, ни другому.
776
Ленин В. И. «ПСС». М.: Госполитиздат, 1965. Т. 54. С. 57.
Однако когда последовали замечания Троцкого о работе заместителей председателя Совнаркома с предложением ликвидировать Наркомат рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрин), который возглавлял Сталин, появился раздраженный ответ Ленина от 5 мая, свидетельствовавший, что те благожелательные по отношению к Троцкому документы, которые писались в предыдущие недели, отнюдь не отражали реальную позицию Ильича. Ленин полагал теперь, что названные замечания «возобновляют наши старые разногласия с т. Троцким, многократно уже наблюдавшиеся в Политбюро». Со свойственной ему безапелляционностью Ленин делал негативные обобщения, заявляя, что Троцкий «поразительно неосведомлен о том, о чем он судит». [777] Пройдет всего лишь несколько месяцев, и Ленин в своих последних продиктованных статьях и записках полностью поддержит позицию Троцкого. В оценках приближавшегося к тяжелой болезни вождя настроения продолжали играть весьма важную, если не решающую роль.
777
Там же. С. 180–181.
Последние ленинские документы периода его активной деятельности были вновь благоприятны по отношению к Троцкому. Возвратившись на недолгое время к работе после перенесенного в мае 1922 года сравнительно легкого инсульта, Ленин выразил согласие с предложением Троцкого о сокращении армии на 200 тысяч человек в течение января 1923 года и 13 ноября 1922 года внес это предложение на рассмотрение Политбюро, где оно было принято. [778]
Наконец, уже в декабре 1922 года Ленин решил привлечь Троцкого к отстаиванию своей позиции в пользу полного сохранения монополии внешней торговли на предстоявшем пленуме ЦК. 13 и 15 декабря Ленин, понявший, что по состоянию здоровья не сможет участвовать в пленуме, в двух письмах просил Троцкого взять на себя защиту общей точки зрения о необходимости сохранения монополии. [779] Последним документом публичной политической деятельности Ленина перед его отъездом в отпуск, из которого он уже не возвратится, было письмо Сталину от 15 декабря 1922 года: «Я кончил теперь ликвидацию своих дел и могу уезжать спокойно. Кончил также соглашение с Троцким о защите моих взглядов на монополию внешней торговли… Уверен, что Троцкий защитит мои взгляды нисколько не хуже, чем я». [780]
778
Там же. С. 295.
779
Там же. С. 324–325.
780
Там же. Т. 45. С. 338–339.
С середины декабря Ленин находился в Горках под строжайшим наблюдением Сталина, который добился решения Политбюро от 18 декабря 1922 года, поручившего ему контролировать лечение «вождя» и соблюдение его режима. [781] Переносивший один за другим микроинсульты и сердечные приступы, Ленин фактически оказался под домашним арестом, что провоцировало у него припадки озлобления по отношению к тем, кого он с должным основанием считал своими тюремщиками, прежде всего к Сталину. Во время ослабления приступов мозгового заболевания Ленин все с бблыним доверием относился к Троцкому — основному политическому противнику Сталина, хотя продолжал испытывать по отношению к гордому и высокомерному наркомвоенмору чувство настороженности.
781
Там же. Т. 54. С. 327 (примечание).
Именно в этих условиях появилось знаменитое ленинское «Письмо к съезду», которое диктовалось урывками в виде отдельных записок, своего рода «дневника». Лишь он был разрешен Ленину его бдительным стражем, внимательно следившим, чтобы ухаживавшие за Лениным жена Надежда Константиновна, сестра Мария Ильинична, секретари и врачи беспрекословно выполняли его распоряжения.
Ленин начал диктовку 23 декабря, выразив согласие с высказанным ранее предложением Троцкого о придании законодательных функций Госплану, [782] которое он недавно жестко отклонил. Ленин считал необходимым пойти «в этом отношении навстречу тов. Троцкому». [783] На следующий день диктовка посвящена была совершенно иному вопросу. Ленин решил охарастеризовать наиболее влиятельных партийных деятелей. Речь шла о нескольких действительно видных руководителях — Бухарине, Каменеве, Зиновьеве. Почему-то вдруг Ленин высказался и о качествах Пятакова, который занимал средние посты. Ни для одного из них вождь не нашел подлинно доброго слова, у каждого выискивал такие пороки, которые должны были воспрепятствовать им стать преемниками. Ильич считал себя незаменимым.
782
Там же. Т. 45. С. 343.
783
Ю. Буранов установил, что, несмотря на надпись «Строго секретно», продиктованную Лениным, эта запись была в тот же день показана Сталину. На следующий день Сталин, Каменев и Бухарин посетили Горки, после чего секретарь Ленина Володичева перепечатала этот текст, дополнив его после фрагмента «навстречу тов. Троцкого» словами «до известной степени и на известных условиях» и исключив из заголовка текст «Строго секретно». В книге Буранова приведены фотокопии рукописного и печатного текстов, неопровержимо доказывающие, что текст Ленина был фальсифицирован по требованию Сталина (Buranov Iu. Lenin’s Will: Falsified and Forbidden: From the Secret Archives of the Former Soviet Union. Amherst, NY: Prometheus Books, 1994. P. 26–27, 205–206, 211–213).
Однако главное содержание записи 24 декабря касалось двух соперников, кем Ленин на протяжении нескольких лет балансировал. В записках говорилось: «…Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения (речь шла о возможной гарантии от раскола партии. — Г. Ч.) являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют ббльшую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек». Этот фрагмент может служить явным свидетельством непоследовательности суждений Ленина, что было обусловлено обострившейся болезнью. Подвергая резкой критике в других документах, в том числе записках, продиктованных во время болезни, усиливавшийся бюрократизм, он теперь предлагал резко увеличить состав. ЦК, что явно стимулировало бы дальнейшее усиление этого самого бюрократизма. Я уж не говорю о том, что увеличение численности ЦК явно не имело отношения к опасности раскола, которую олицетворяли, по его мнению, взаимоотношения Сталина и Троцкого.