Левиафан
Шрифт:
Я помнила убийства настолько жестокие, что у каждого из людей, работающих со мной стыла кровь в жилах. Видела и насильников, и педофилов, и ещё много совершенных тварей, если не больных, то созданных этим миром и людьми. Все причины преступлений в прошлом, в окружении, в семье, в друзьях и близких. Социум это огромный механизм, похожий на колесо. Оно крутится и меняет только времена, но жестокость и ненависть, остаются такими же. Лишь методы применения трансформируются. Искажаются, но неизменно несут боль и смерть.
Смотря на совершенство на экране
Но следом я увидела другое лицо. И оно не несло ничего живого. Страшные ссадины, синяки и кровоподтёки по всему телу, синюшные борозды от прижизненных порезов, скрюченные тонкие пальцы, которые даже не смогли разжать, потому что после смерти и до обнаружения тела прошло больше десяти часов. Оно окоченело в той позе, в которой Ми Ран встретила смерть.
Мне страшно было даже включить запись с места преступления. Около двух часов, я просто читала, не просматривая архивную съемку оперативной группы и криминалистов. Того, что было изложено на пятистах страницах четырех томов дела об убийстве Чжи Ми Ран оказалось достаточно для осознания, что Тангир не просто убийца или наёмник.
Даже не понимая, что чувствовал этот мужчина. Не осознавая и сотой доли его состояния, потому что я не знала, что такое любовь, могла с уверенностью перенести подобную агонию, как проекцию только на одного человека. Одна лишь мысль о том, что подобное могли сделать с моим приёмным отцом. Вернее убить, прежде истязая и поддав таким страшным пыткам, приводила всё мое естество в состояние зверя, готового мстить, отключив любую человечность.
Этот мужчина хладнокровно вырезал всех, кто был причастен к агонии его женщины. Он шёл три года по трупам, изничтожая любого, кто хоть как-то связан кровными узами с Ким Дже Мином.
– По девятое колено...
– послышался мой грубый шепот в темноте комнаты, освещенной лишь экраном монитора, - Вот она настоящая восточная жестокая месть. И вот он настоящий Палач, которых так любят проповедники из Клетки.
Картины мест, в которых побывал парень, поражали жестокостью и тем, что он оставлял после себя. Ни один мужчина не выживал. Он вырезал всех, кто мог продолжить род ублюдка, надругавшегося над его женой. Этой семьи больше не существовало. Остались только женщины и дети, а на востоке это равносильно смерти рода.
– И куда бы ты не поткнулся, Тангир, всюду тебя ждёт либо решетка до конца жизни, либо смерть, - прошептала холодно, и обняла свои плечи руками, на секунду вспомнив тот ад, который прошла сама.
Поэтому выключила запись из архива. Спокойно поднялась и схватив свою сумку, закинула туда необходимые вещи, покидая базу. Не знаю, что двигало мной. Наверное то, что мы с ним слишком похожи, и я бы тоже очень желала, чтобы род той твари, которая убила меня никогда не продолжился. Чтобы они издохли все точно так же, как те девочки, которые жили со мной, а вырастая либо накладывали на себя руки, либо просто превращались в сломанных кукол.
Я шла по коридору в сторону камер временного заключения, а перед глазами стоял момент, когда кнут обмотался вокруг моей шеи. Картина того, как из рук Тангира выпала цепь не покидала меня.
"Жестокий, ненавидящий весь мир человек, испугался так, словно увидел перед собой свою смерть..." - прозвучало в голове, когда дверь его камеры отъехала в сторону, а на меня посмотрел почти черный и холодный взгляд.
Теперь я осмотрела этого паренька совершенно иначе, потому что видела перед собой не сопляка, а мужчину с отпечатком преисподние во взгляде. Он знал на что шёл, когда начал убивать, как и я знаю, на что иду, забирая его с собой.
– Пришла сказать, что утром меня поджарят, как барбекю? Я этого и ждал, - прозвучал глухой насмешливый тон от стены, где Тангир опять обустроил себе лежанку.
Мой взгляд плавно прошёлся по крепким мышцам мужских рук, по груди, которую скрывала только белая майка, и зацепился за цепочку. Именно её я не успела рассмотреть в том переулке в Монтэ-Пульчано. А следовало бы, возможно тогда бы поняла, что передо мной не просто убийца.
На серебристой, длинной и тонкой цепочке висело два обручальных кольца.
"- Ты веришь в такую любовь?" - в воспоминаниях, подобно порыву ветра пронесся мой дурацкий вопрос в глаза этому человеку.
– Поднимайся! Поехали!
– закинув сумку на плечо, совершенно спокойно развернулась на выход, задействовав браслет.
Шла по коридору не спеша, рассматривая пустынные помещения, которые утром заполнят мои коллеги. Людей, постоянно находившихся на базе было не много. Из всех служащих, только четверть штата могла занимать отдельные комнаты, чтобы быть постоянно на месте. И я была одной из этой четверти, однако в таких условиях, не хотела здесь больше находиться.
Рик настолько вывел меня из равновесия своим поступком, что ещё одна встреча с ним в стенах управления просто вынудит начистить ему рожу, и с совершенно спокойной совестью что-то вывернуть в обратную сторону.
Я не переносила мужчин, которые не понимают прямой речи. Ведь считала, что их мышление должно хоть как-то отличаться от женского. А по всему выходило, что Рик недалекий ревнивый кретин, глухой и слепой. Он ведь видел и понимал, что построить семью с такой, как я, невозможно. Однако всё равно упирался и лез рогами на рожон, как бык.
"Точно из Техаса. Надо проверить его родословную, бл***!" - я сжала челюсть и застегнула куртку только на улице, почувствовав как с моего плеча легко стянули сумку.
– Джентльменом прикидываешься?
– холодно задала вопрос, на что получила гробовое молчание в ответ, проследив за тем, как Тангир идёт к парковке.
– Не туда, - бросила через плечо и пошла к своему пикапу, который стоял рядом с машиной Родерика и ещё двоих коллег.