Лейтенант Хорнблауэр
Шрифт:
В конце снова сообщалась об утопленниках – упомянутое имя привлекло внимание Буша, и он с участившимся пульсом прочел абзац.
Вчера ночью ялик с Его Величества тендера «Быстроходный», находящегося на таможенной службе, возвращаясь в тумане с сообщениями на берег, был брошен приливной волной на якорный канат торгового судна, стоящего на якоре возле Рыбачьего Носа, и перевернулся. В результате утонули два матроса и мистер Генри Вэйлард, мичман. Мистер Вэйлард был многообещающим молодым офицером, назначенным на «Быстроходный» после
Буш прочел абзац и глубоко задумался. Он произвел на него такое впечатление, что все остальное Буш прочитал, не вникая в смысл. Закрыв журнал, он с удивлением обнаружил, что надо поторапливаться, если он хочет успеть на почтовую карету в Чичестер.
В «Комнатах» собралось уже порядочно народу; двери то и дело открывались, впуская новых посетителей. Кое с кем из флотских офицеров Буш был шапочно знаком. Все они, прежде чем садиться играть, шли прямо к огню. Хорнблауэр встал: видимо, роббер закончился. Воспользовавшись случаем, Буш поймал его взгляд и показал, что собирается уходить. Хорнблауэр подошел к нему. Они с сожалением пожали друг другу руки.
– Когда мы встретимся снова? – спросил Хорнблауэр.
– Я каждый месяц приезжаю за половинным жалованием, – сказал Буш. – Я обычно провожу здесь ночь из-за почтовой кареты. Может, нам удастся пообедать?..
– Вы всегда найдете меня здесь, – сказал Хорнблауэр. – Но… вам есть где остановиться?
– Я останавливаюсь, где придется, – ответил Буш. Оба знали: это значит, что он останавливается, где дешевле.
– Я снимаю комнату на Хайбери-стрит. Я запишу вам адрес. – Хорнблауэр повернулся к стоявшему в углу столику, записал на бумажке адрес и вручил Бушу. – Может, вы разделите со мной комнату, когда приедете в следующий раз. Хозяйка у меня суровая. Она, конечно, заломит с вас за койку, но даже так…
– … будет дешевле, – закончил Буш, убирая бумажку в карман. Он широко улыбнулся, чтобы скрыть чувства побудившие его сказать: – Я хоть побольше с вами пообщаюсь.
– Да, конечно, – ответил Хорнблауэр. Ничего не значащие слова.
Бесшумно подошел Дженкинс, держа в руках бушлат. Что-то в поведении Дженкинса подсказало Бушу, что джентльмены, которым он подает пальто в «Длинных Комнатах», дают ему на чай шиллинг. Буш сначала решил про себя, что скорее умрет, чем расстанется с шиллингом, потом переменил решение. Может быть, если он не даст Дженкинсу шиллинга, это придется сделать Хорнблауэру. Он полез в карман и вытащил монетку,
– Спасибо, сэр, – сказал Дженкинс. Он стоял близко, и Буш выжидал, не зная, как сформулировать свой вопрос.
– Как же не повезло молодому Вэйларду, – сказал он задумчиво.
– Да, – согласился Хорнблауэр.
– Как вы думаете, – с отчаянной решимостью спросил Буш, – он имел какое-то отношение к тому, что капитан свалился в люк?
– Не берусь сказать, – ответил Хорнблауэр. – Я слишком мало об этом знаю.
– Но… – начал Буш и тут же себя одернул. По лицу Хорнблауэра он понял, что дальше спрашивать бесполезно.
В комнату вошел маркиз и ненавязчиво оглядывал ее. Буш заметил, что от его взгляда не ускользнули ни несколько не играющих посетителей, ни Хорнблауэр, без дела болтающий у двери. Маркиз бросил на Хорнблауэра многозначительный взгляд, и Буш вдруг запаниковал.
– До свидания, – поспешно сказал он. Пронизывающий северо-восточный ветер, встретивший его на улице, был не более жесток, чем весь остальной мир.
XIX
Низенькая женщина с мрачным лицом открыла дверь на стук Буша и, когда тот спросил Хорнблауэра, посмотрела на него еще мрачнее.
– На самом верху, – сказала она наконец и оставила Буша самого искать дорогу.
Хорнблауэр искренне обрадовался. Лицо его осветилось улыбкой, пожав Бушу руку, он провел его в комнату. То была мансарда с круто скошенным потолком: в ней стояли кровать, ночной столик и один деревянный стул. Больше ничего беглый взгляд Буша не обнаружил.
– Как ваши дела? – спросил Буш, садясь на предложенный стул. Хорнблауэр сел на кровать.
– Неплохо, – ответил Хорнблауэр. Помедлил он виновато перед ответом, или нет? В любом случае, он быстро задал контрвопрос: – А ваши?
– Так себе, – ответил Буш.
Они немного поболтали. Хорнблауэр расспрашивал про домик в Чичестере, где жил с сестрами Буш.
– Надо позаботиться о вашей постели, – сказал Хорнблауэр. – Я спущусь и позову миссис Мейсон.
– Я пойду с вами.
Жизнь у миссис Мейсон была тяжелая, это ясно; она долго обдумывала предложение, прежде чем согласилась.
– Шиллинг за постель, – сказала она. – Мне мыло для стирки простынь дороже станет.
– Ладно, – согласился Буш.
Он увидел протянутую руку миссис Мейсон и вложил в нее шиллинг – можно не сомневаться, что миссис Мейсон твердо решила заранее получить плату с Хорнблауэрова приятеля. Хорнблауэр, увидев ее жест, полез в карман, но Буш его опередил.
– И вы будете болтать всю ночь, – сказала миссис Мейсон. – Извольте не беспокоить других джентльменов. И погасите свет, когда будете болтать, не то сала сожжете больше, чем на шиллинг.
– Хорошо, – сказал Хорнблауэр.
– Мария! Мария! – позвала миссис Мейсон. На крик из глубины дома вышла молодая – нет, не очень молодая женщина.
– Да, мама.
Мария выслушала наставления миссис Мейсон, как соорудить временную постель в комнате мистера Хорнблауэра.
– Да, мама.
– Вы сегодня не в школе, Мария? – любезно спросил Хорнблауэр.
– Нет, сэр. – На ее некрасивом лице появилась улыбка – она явно обрадовалась, что к ней обращаются.
– День восстановления монархии? Нет еще. И не день рождения короля. Почему же нет занятий?
– Свинка, сэр, – сказала Мария. – У них у всех свинка, кроме Джонни Бристоу.
– Это согласуется со всем, что я слышал о Джонни Бристоу, – заметил Хорнблауэр.
– Да, сэр. – Мария снова улыбнулась. Ей явно льстило что Хорнблауэр не только шутит с ней, но и помнит, что она рассказывала об учениках.