Лейтенант из будущего. Спецназ ГРУ против бандеровцев
Шрифт:
Женька затянул ремешок шлема, поерзал на сиденье – эргономичность еще та, конечно, и пристегнуться не получится.
– Что тут трудного, Кать? Управление доступное, если не сказать предельно упрощенное.
– Я еще более упрощенная. Водила, как положено блондинке. Сейчас вообще забыла, где газ-тормоз.
– Ну, ты, помнится, весьма осторожной блондинко-водительницей была. Поясни-ка мне один момент…
– Шо еще? Любознательный ты, Жека, стал, как в звании повысили. Что там у вас, кстати, с «боевыми»? Перестали задерживать?
– Перестали. Не финчасть, а хронометр.
– Какие тут доводы? Всплыла соломинка, за нее и хватаемся. Ситуацию стоит упростить. Работал Визе в шталаге долго, следовательно, регулярно кушал, спал, читал газеты и слушал патефон. Пусть он и упертый медик-фанатик, но и иные потребности у него имелись. Судя по собранному досье, сексуальные предпочтения клиент имел скучные, банальные, то есть спал с бабами. Раз эвакуироваться вовремя не смог, значит, произошел организационный сбой и центральная «Кукушка» своему эскулапу почему-то не оказала содействие. Доктор пытался получить помощь у вермахта, но полностью раскрываться не рискнул – видимо, считает ставку достаточно весомой, раз обратился за содействием к националистам. А как он на бандерлогов вышел? Мог через местную барышню, кнышевскую знакомую?
– Мог. Я примерно так же рассуждал. Но отчего ты Марчуку всю логическую цепочку не изложила?
– Какая тут цепочка? Одно звено, пусть неподтвержденное, но довольно очевидное. Капитан его видит, а если не видит, значит, о чем-то напряженно думает.
– Ладно, чего ты иронизируешь. Тяжело капитану. С идеологической точки зрения. На родном языке ведь допрашивает. Но мужик он честный.
– Не сомневаюсь. Вот пусть сосредоточится и свои национал-атавизмы превозмогает. Целей будет. Замнем для ясности. Где наше прикрытие и эта птица-говоррррун?
«Насильно мобилизованный» гражданин Грабчак под конвоем уже спешил к машине. Вел его сержант Вася, боец проверенный, добровольно вызвавшийся прокатиться с опергруппой. Загрузились, Женька махнул «шесть четыре», и обе машины покатили к воротам Цитадели.
– Спускаемся и сррразу направо, – с готовностью подсказывал говорливый проводник. – Когда меня насильно мобилизовали, я специально все запомьятовувал, для свидетельства…
Крутить рулевое колесо «виллиса» было весьма непривычно, Женька сосредоточился на управлении – не хватало еще ворота зацепить, но тут машина качнулась…
– Ошалел?! – возмутился сержант Вася, норовя спихнуть нагло запрыгнувшего в кузов дополнительного пассажира.
– Справди, що за самодеятельность, Анджей? – осведомилась обернувшаяся назад Катрин.
– Охроронить того бути, – мальчишка-поляк замахнулся автоматом на сжавшегося «насиль-мобилизианта». – И мисто я вьем. Усих зловимо…
Вздыхал город орудийными выстрелами, вспугнутые голуби хлопали крыльями под отдаленный пулеметный треск, кружились над пустынными улицами. С тревогой и многовековым терпением ждал древний город Львов-Львив-Львув-Лемберг – чем дело кончится…
Практики вождения тов. Землякову явно недоставало. На улицах еще так-сяк, а когда «парковался» в узком дворе, так вообще взмок. Двор остался под охраной экипажа «шесть-четыре», а Женька пошел в дом, где опергруппа уже начала следственные мероприятия.
В гостиной стоял Анджей и смотрел на лежащего на ковре покойника. Женька похлопал мальчишку по плечу, подтолкнул к голосам – совершенно незачем мертвеца разглядывать: и лицом старик так себе, и халат на покойнике какой-то вульгарно-альтернативный.
Прошли под обрезком удавки. В угловом кабинете Катрин с Васей из-под прикрытия штор оценивали улицу и соседние дома.
– …Опять аптека, – бурчала старший сержант. – Нет, вряд ли у нас клиентка провизорша. Хотя с другой стороны…
– Рррядом, рррядом она живет, – клялся мобилизиант. – Вот не успел я ррразведувать.
– Действительно, невнимательны вы были, гражданин Грабчак. Не обломится вам почетной грамоты и значка «Юный чекист». Анджей, принеси, пожалуйста, торбу из авто…
Поляк сбегал за «сидором», который Катрин перекладывала из машины в машину из непонятных женских соображений. Мезина мрачно поблагодарила и поднялась с багажом на второй этаж. Оперативники разглядывали улицу, наблюдали, как семенит вдоль домов осторожный горожанин с увесистым бидоном.
– Молоко понес, – вздохнул сержант Вася. – Вроде война кругом, а они…
Оперативники философски помолчали, было слышно, как изголодавшийся мобилизиант тайком грызет найденные в серванте сладкие сухари.
– Война – войной, но и жить горожанам нужно, – заметил Женька.
– Золотые слова, – одобрила вернувшаяся Мезина.
Бойцы обернулись, молчали. Опять же в философском плане, но с другим оттенком. Разительно изменилась старший сержант без свободного «амебного» масккостюма. Синее цивильное платьице со скромным белым воротничком, расчесанные локоны. Очень было бы мило, если бы не…
– Шо? Очень мятое? – хмуро поинтересовалась Катрин.
– Нет. Нормально. Только сапоги из ансамбля выпадают, – со вздохом пояснил Женька. – Собственно, не только сапоги. Ты весьма странное впечатление производишь. Чуждое.
– Угу, мне уже как-то намекали. Пригасим, – Мезина сняла с вешалки мужской пиджак.
– А туфель у тебя в мешке случайно нет?
– Случайно есть. Всучил товарищ главный консультант. Но они с белыми носочками, что категорически не соответствует моему душевному настрою. И так сойдет.
– А это зачем? – решился спросить ошалевший сержант Вася.
– Попробуем наладить контакт с местным населением, – проворчала старший сержант, запахивая пиджак и брезгливо отряхивая лацканы. – Анджей, раз уж ты все равно пистоль приховал, в мои кавалеры назначаешься. Автомат сдай на збереження, працуемо «под прикрытием» и с легким вооружением. Эй, мобилизиант, ты бы рожу утер, що ли.
Грабчак поспешно смахнул крошки с раззявленного рта.
Женька принял самозарядку, передал наставнице второй пистолет. В свободном пиджаке Катерина выглядела приемлемо: сгладилось то вопиющее чувство, будто таращишься на ожившую журнальную обложку.