Личный дневник Оливии Уилсон
Шрифт:
Ровно в 15.00 в его кабинет, переваливаясь из стороны в сторону, ввалилась огромная туша мисс Берты Харрис в мешковатом платье аляповатой расцветки. До чего же ему, Джозефу, неприятны тучные люди! Её бесформенное тело – грудь, колени, зад, плечи, щеки, подбородок – всё, что должно нравиться в женщинах, уже давно было превращено в гору мяса и отталкивало. Он с ужасом представил, как дрожат её щеки и многочисленные подбородки, когда она жадно ест прямо из кастрюли, оставшись наедине с собой, как облизывает жирные пальцы, вытирая их о халат. И его передёрнуло. Он подумал, что если в эту минуту ей вдруг заблагорассудится извлечь из своей увесистой сумки что-то съестное, например, Биг Мак с двумя рублеными бифштексами из натуральной цельной говядины, заправленный луком, двумя кусочками маринованных огурчиков,
Слава богу, что бедняжка Берта ни сном ни духом не догадывалась о его шальных мыслях. Она медленно втиснула своё туловище между поручнями кресла и села так, что её ноги не доставали до пола, и в ожидании поглядела на доктора.
– Ну, мисс Харрис, как дела? – спросил он. – Что нового и интересного произошло в вашей жизни за последние три дня?
– Интересного? – невинно осведомилась она и пожала плечами. – О чём вам рассказать, доктор Уилсон? Как я ем по ночам?
Какого чёрта, подумал он, у неё болтаются ноги? Может, это задница у неё такая толстая, что мешает нижним конечностям достать до земли?
Немедленно прекрати это зубоскальство, Джо! – приказал он самому себе и вздрогнул. Ему показалось, что Берта расслышала его внутренний голос. Куда подевалась твоя профессиональная этика? Вместо того чтобы проявить эмпатию, поддержать, ты обвесил несчастную ярлыками. Но они никак не помогут тебе справиться с её проблемой.
И Уилсон взглянул на мир глазами Берты Харрис. Ей тридцать восемь и она никогда не была замужем. Что же, это не смертельно. Тянет лямку в центральном почтовом офисе Нью-Йорка. Она всегда страдала от излишнего веса, начав полнеть с конца подросткового периода. Сейчас её вес достигал двухсот шестидесяти фунтов. Не имея друзей, личной жизни, она работала по шестьдесят пять часов в неделю. И, возвращаясь затемно в пустую квартирку, если не считать раскормленной пятнистой кошки по имени Эльза, в прошлом бездомной, единственное, что в ней делала, так это наедалась до отвала и засыпала во время выпуска полуночных новостей.
– Я предлагал завести собаку, мисс Харрис, если вы хотите общительного питомца.
– С собакой нужно гулять, доктор Уилсон, – размышляла она вслух, подчёркнуто оглянувшись вокруг себя, и он обратил внимание, что её слова прозвучали уныло и раздосадованно. – А на прогулки у меня нет сил. И прошу вас, не пытайтесь уговорить меня делать то, что я абсолютно не хочу делать…
– Мне очень жаль, мисс Харрис. В таком случае вам нужно чем-то отвлечь себя, занять свои руки. Вы могли бы, например, записаться на курс вязания спицами. Вот увидите, вам понравится.
– Я уже закончила этот курс. Примерно четыре года назад. Что? Вы не верите мне?
– Хорошо. Тогда запишитесь на «продвинутый» курс вязания.
– Но зачем мне тупое вязание? Во мне уйма дерьма, смешанного с жиром: его я вынуждена носить с собой, куда бы ни пошла. А вы говорите «вязание»…
Она никогда не имела физических контактов с мужчинами – ни объятий, ни поцелуев, ни даже фривольных похлопываний: мир холостяков жесток и двери его наглухо закрыты для тучных людей. В этом она убедилась на собственном опыте, заведя страничку на сайтах онлайн-дейтинга, где в качестве фотографии профиля поместила крупным планом свой бюст – две огромные, потные, перезрелые дыни с расщелиной между ними. Она считала этот снимок удачным.
Пребывая в незыблемой уверенности, что интернет-знакомства созданы не только для извращенцев и чокнутых, Берта Харрис внимательно пересмотрела сотни вариантов, заводя откровенные разговоры с незнакомыми ей людьми и успев получить не одно грязное предложение о том, что неплохо было бы «сделать это по-быстрому: я только пар спущу – и разбежимся». Животные! Самые настоящие животные! – думала она, пылая от возмущения. – За кого её принимают?
В этой удивительной штуковине под названием «интернет» она наткнулась на дюжины ублюдков, врунов, извращенцев, любителей самоутверждения, и даже одного маньяка, выглядевшего один в один как Эштон Кутчер в молодости на фоне дорогого автомобиля
Наконец, спустя какое-то время, у неё появилась капелька надежды. Между ней и одиноким мужчиной по имени Роберт завязалась откровенная переписка, длившаяся не меньше месяца. Всё началось с того, что она послала ему сообщение: «Ну и что тут делают два нормальных человека?», в ответ на которое спустя час прочитала: «Испытывают судьбу». Это показалось ей очень остроумным, принимая во внимание, что судьба сама решает, какой ей быть, и люди не в силах на неё повлиять. Когда дело дошло до первого свидания, они договорились пообедать вместе, и он попросил её приколоть к волосам красный бант и ждать его в снек-баре. Его лицо перекосилось при первом же взгляде на неё, но, нужно отдать ему должное, он приветливо помахал рукой, а за обедом вёл себя как истинный джентльмен, галантный и деликатный. Хотя Берта больше никогда не слышала о Роберте, она часто о нём думала под саундтрек из «Титаника». («Я думаю, доктор, что для серьёзных отношений необходимо как минимум появиться на втором свидании, разве не так?»). При нескольких подобных попытках в прошлом она так и не дождалась мужчин: вероятно, они рассматривали её издалека и сматывали удочки, даже не поздоровавшись с ней…
Правда, однажды ей посчастливилось пообщаться на Тиндере с мужчиной в летах, таким же толстотелым, как она (как же его звали?), но тот сразу её предупредил, что встречи для него возможны только до шести часов вечера в будние дни, так как в другое время он – муж другой женщины, которая любит его вот уже тридцать лет… Домой она возвращалась, не оборачиваясь, горя от возмущения, а на глазах, точно звезды в ночи, сияли слезинки.
Берта в течение года посещала доктора Рассела, который лечил её антидепрессантами. От них было мало проку; она оставалась глубоко подавленной, каждый вечер билась в истерике, хотела умереть, спала плохо и всегда просыпалась в половине пятого утра с повышенным давлением и ужасной мигренью, тисками сжимавшей левое полушарие. Не находя себе занятия, она слонялась по дому, а по воскресеньям, в свой выходной, никогда не одевалась и весь день проводила у телевизора за любимыми кулинарными шоу типа «Быстрая еда от Сьюзи Кей», уплетая пиццу и оставляя следы томата на ночной рубашке.
– Сколько вы съели? – спросил её Джозеф.
– Много. Впрочем, как обычно, – она наивно пожала плечами. – Не судите меня строго, доктор Уилсон. Я не смогла удержаться. А кстати, вы знали, что пицца гораздо вкуснее, когда она холодная?
– Нет, не знал, мисс Харрис.
– Нет? Как жаль! – на её лице застыло какое-то инфантильное, совсем неподдельное удивление. – Почему?
– По причине того, что я не люблю пиццу.
– О боже! Как скучно! Вы шутите, да? – отреагировала она, обиженно надув губы. – А как насчёт итальянской пасты? Обожаю спагетти с беконом и сыром, вернее, с четырьмя сортами сыра и сливочным маслом. И сладости: конфеты, шоколадно-мятное мороженое и выпечку – любую, даже недорогую. Всегда покупаю её впрок прямо за углом дома.
Он покосился на неё, признавая, что этот случай оказался на деле сложнее, чем поначалу представлялось:
– Но вам известно, что употребление такой пищи гарантированно приводит к закупорке сосудов холестериновыми бляшками и провоцирует болезни сердца. Разве не так, мисс Харрис? Вам следует поработать над собой: найти поваренную книгу, в которой есть рецепты низкокалорийных блюд… И не забывать о соблюдении веса порций.
– Когда у меня такая жуткая депрессия, – вздохнув, пояснила она, пытаясь найти оправдание своему поведению и с отвращением скривив губы, отчего уголки её рта поползли вниз и выражение лица стало таким презрительным, что Джозефу показалось, она выругалась. – Вкусная еда и вино – это единственное, что более или менее сносно поддерживает моё шаткое равновесие и не даёт пасть духом. Как говорила моя покойная матушка: «Попробуй утешиться вкусненьким, Берта. Ешь и почувствуй сладость жизни, пусть она перебьёт её горечь. Ты слишком хороша для большинства мужчин, но истинная любовь когда-нибудь обязательно найдет тебя, это я знаю точно!»