Лифт в преисподнюю
Шрифт:
— С кем-нибудь из сослуживцев ваш муж после демобилизации встречался?
— Нет. Это я коренная ленинградка, а он калужанин. Его мать умерла, получив извещение о гибели сына. Не дождалась его, одним словом. Я только знаю, что он ездил в Калугу, встал на учет в военкомате, получил паспорт, и вернулся назад в Питер. У него уже имелось направление в госпиталь в Москву. И я с ним поехала. Снимала комнату в Красногорске, пока он лежал в госпитале. Ну а уж потом мы совершили круиз по Прибалтике и поженились. Весь мир знал о гибели крейсера, кроме русских. Я услышала по «Голосу Америки», что часть советских моряков спасли, надеялась, что спаслись и родители… Но в МИДе мне сказали, будто они погибли в результате бунта в Забирии. Как я ни пыталась им объяснить, что они неправы, что я была с ними в порту — все бесполезно. В жесткой форме мне заявили, что верить «вражеским голосам» глупо и даже преступно.
— Почему Геннадия отправили в госпиталь в Подмосковье?
— Предполагаю, что после возвращения им занимался КГБ. Его просто держали под рукой, изолируя от возможной встречи с сослуживцами. Я думаю, все прошли через эту процедуру.
— А вы не пытались найти спасенных моряков?
— Как? Кому известны их имена? Я просила Гену, но он даже слышать о флоте не хотел. И никого не искал.
— Странно. В его фотоальбоме мы нашли много фотографий из его флотского прошлого.
Женщина злорадно хмыкнула.
— Да у него отродясь никаких фотоальбомов не существовало. Он жил сегодняшним днем и не возвращался в прошлое даже мысленно. Терпеть не мог воспоминаний, в том числе и приятных, связанных с лучшими годами нашей жизни… Да, вот что. Гена никого не искал, но мне сейчас вспомнился один эпизод. Примерно месяц назад точнее сказать не могу, позвонили в дверь, я открыла. На пороге стоял солидный мужчина, вероятно, ровесник Геннадия. Он спросил, нельзя ли повидать Геннадия Устиновича. Я даже возмутилась. Что ему здесь делать? Мужчина извинился, сказал, что они не виделись четверть века, и попросил помочь найти Гену. Я сказала, что понятия не имею, где он. Еще раз извинившись, мужчина ушел. Я, конечно, знала адрес Гены, но была так разозлена! А если бы мой муж открыл дверь?! Скандал был бы неизбежен, хотя я тут ни при чем. Потом я пожалела о своей грубости. В конце концов, человек не виноват, что ему дали адрес бывшей жены. Тогда я и подумала, что они наверняка были сослуживцами. С калужскими друзьями детства Гена никогда не встречался, а новых друзей в Питере мы находили уже вместе. Их я хорошо всех знаю. Значит, этот человек мог быть связан с Геной только по службе на флоте.
— Он не назвал своего имени? — спросил Куприянов.
— Нет. Я и не спрашивала. Нарявкала на человека и захлопнула перед носом дверь… У него не было левой руки. Так мне показалось. Пустой рукав засунут в карман пальто.
— А вы никогда не слышали от Чарова имени Никита Барзай?
Женщина напряглась.
— Что-то очень знакомое, но сейчас вспомнить не могу. Мне кажется, что если я и слышала это имя, то, скорее всего, от сына. Слишком свежо в памяти. А по какому случаю, сказать не могу. Если вспомню, непременно расскажу. Извините, сейчас я очень тороплюсь.
— Конечно. Кстати, вы как единственная родственница можете забрать тело Геннадия Устиновича из морга и похоронить.
У выхода из парадного их ждал новый сюрприз. От неожиданности Трифонов потерял дар речи, да и Куприянов не сразу нашелся. К дому подходила девушка с коляской. И если бы Татьяна Чарова не сказала: «А вот и моя невестка Ника», реакция могла бы быть другой. Дело в том, что Вероника, в девичестве Лапицкая, а ныне Курносова, приходилась крестницей Трифонову, была дочерью его давно умершего друга и начальника и Анны Лапицкой, с которой следователь поддерживал самые теплые отношения до конца ее дней. Так получилось, что Ника в восемнадцать лет осталась сиротой, а Трифонов отнял у нее последнее, посадив ее возлюбленного на восемь лет. Артем Зерцалов был знаменитым вором-медвежатником, и Трифонов только выполнил свой долг. Тут ничего не поделаешь. Компромиссов по отношению к закону следователь не знал, но чувствовал себя в какой-то мере виноватым в том, что поломал судьбу девушки. С тех пор прошло четыре года. Ходили слухи, будто Лика получила огромное наследство после смерти своей матери Анны Лапицкой, потомственной княгини Оболенской, вышла замуж и уехала за границу. Все это время Трифонов о Нике ничего не слышал. И вот неожиданная встреча. И опять что-то связанное с криминалом. На лице девушки ничего не отразилось при встрече с крестным, будто она его не признала. Теперь ей уже стукнуло двадцать два и, надо заметить, она еще больше похорошела. На нее можно было смотреть бесконечно, наслаждаясь безупречным творением природы.
Куприянов участвовал в деле четырехлетней давности и хорошо помнил Нику.
Молодая мама подкатила коляску к двери парадного и остановилась.
— Ника, эти люди из милиции. Тебе придется ответить на их вопросы, — скороговоркой проговорила свекровь. — Их интересует Андрей. Может быть, ты сможешь прояснить обстановку. Еще увидимся.
Татьяна Георгиевна быстро зацокала своими каблуками-гвоздиками по мокрому асфальту.
— Вы всю жизнь будете меня преследовать, Александр Иваныч? — Не скрывая неприязни спросила Ника. — Мало того что моего суженого упрятали за решетку, теперь к мужу подбираетесь?
— Не совсем так. Да и кто же знал, что он твой муж! Я думал, ты живешь в замке в предместье Парижа.
— Графини Монтекристо из меня не получилось и я переквалифицировалась в управдомы. А в предместьях Парижа живет другая женщина, вместо того чтобы сидеть в тюрьме. Кстати, при вашем попустительстве. Вы переловили и пересажали всю мелкоту, а акула со спокойной душой от вас уплыла.
— Никто от ошибок не застрахован.
— Конечно. Вы делаете ошибки, но с вас как с гуся вода. Подумаешь, ошибочка, неточность, а другие люди должны страдать от вашей «незастрахованности» всю оставшуюся жизнь.
— Ты страдаешь?
— С вашим появлением добра ждать не приходится. Ладно, не будем. Так чем вам Андрюшка насолил?
— Ты уверена, что он в Сочи?
— Конечно. Он мне звонит и потом, зачем ему врать? Анекдот. Я понимаю, когда муж говорит, что пошел с другом пивка попить, а сам к любовнице махнул. Но если он пошел по бабам и говорит жене, что идет в притон, то значит, он говорит правду.
— У тебя есть ключи от ракушки?
— В столе лежат. А причем здесь гараж?
— С машиной все в порядке?
— А что с ней сделается?
— Возможно на этой машине совершен наезд на пешехода, который странным образом оказался его родным отцом.
Ника побледнела точно так же, как Татьяна Чарова, когда услышала о гибели бывшего мужа.
— На Геннадия Устиновича? Он жив?
— К сожалению, нет.
— Когда это случилось?
— Двадцать четвертого марта, в минувшее воскресенье. Ты его знала?
— Да. Видела. Для Андрюши это будет большим ударом.
— Мы хотим взглянуть на гараж.
— Хорошо. Побудьте здесь с коляской, а я сбегаю за ключами.
Обернулась она быстро, да и ракушка стояла в том же дворе, вот только ключи не подошли. Замок на воротах висел новый.
— Но это не тот замок! — удивилась Ника.
— И ты только что это заметила?
Трифонов повернулся к Куприянову.
— Вызывай полковника Дымбу и слесаря. Срочно. Капитан отошел в сторонку и достал из кармана мобильный телефон.
— Скажите, наконец, почему вы хотите приписать эту историю моему мужу? — раздраженно спросила Вероника.