Лихие люди

Атаманов Святослав

Родион, между тем – достал кремень с кресалом, разжёг костёр, взял большой котёл, и стал готовить в нём похлёбку.

Так вот и вышло, что стал Ванька жить в лесной землянке. Однако, уже с первых дней Родион понял, что, не смотря на огромный рост и чудовищную силу – проку от Ваньки довольно мало. Охотиться он не умел, пищу готовить тоже. Красть скот, конечно, стало попроще, так как Ванька мог дотащить до землянки не то, что барана, но и целого здоровенного быка, и дерево на дрова мог свалить одними руками – но и только. Зато жрал Ванька за четверых.

Постепенно, запасы Родиона подошли

к концу. И хотя расходовать он их старался со всей экономностью – настал момент, когда в землянке не осталось ни соли, ни муки, ни крупы. Теперь Родион и Ванька питались только мясом, грибами и ягодами.

Кое-чему, Родион конечно Ваньку за это время обучил. Научил варить самую простую похлёбку, научил ориентироваться в лесу, научил ставить силки и капканы, научил различать съедобные и несъедобные грибы и ягоды. Ванька, было, попросил как-то научить стрелять его из лука – но Родион отказался наотрез. Видимо, он всё ещё хорошо помнил их первую встречу, и помнил, что если бы не лук – размозжил бы тогда Ванька ему голову как пить дать.

Что удивительно – мысль заняться не просто угоном скота, а уже откровенным разбоем – первой пришла именно в ванькину голову. В его голову вообще не часто приходили какие-либо мысли.

Однажды Ванька подошёл к Родиону и сказал без всяких обиняков:

– Может, ночью на большую дорогу пойдём?

– Зачем это? – прищурился Родион.

– Ну как зачем, вдруг кто в Новгород поедет, али наоборот – из Новгорода. Будут ехать по дороге ночью, а мы их… – и Ванька сделал характерное движение, будто выжимал бельё, как бы подразумевая под этим – «в бараний рог скручу».

Родион крепко задумался, и думал над ванькиной «идеей» целых три дня. Идея стать душегубом – его прельщала не слишком, Откровенно говоря, три убийства, совершённые им – внушили ему к этому даже некоторое отвращение. Однако идея грабить идущие по дороге возы – была довольно заманчивой. Каждый раз, взвешивая все «за» и «против», Родион, так или иначе, всё равно склонялся в пользу «за», потому что слишком уж сильно было его воображение.

А воображение то и дело рисовало ему картины едущих по дороге телег, доверху набитых мешками с мукой, крупами, овощами, бочками с хмельным. Хмельное, кстати – играло, отнюдь, не последнюю роль, потому что одним из самых сильных желаний Родиона после убийства жены – было желание напиться. Напиться он, однако не мог – нечем напиваться было.

И вот на третью ночь, лёжа в землянке, и снова взвешивая все «за» и «против» – Родион вдруг внезапно осознал для себя, что он уже всё решил. Как только наступило утро, и Ванька проснулся, Родион первым делом сказал ему:

– Ночью на дорогу пойдём.

Так началась их тёмная кривая разбойная дорога, так Родион с Ванькой стали лихими людьми. Родион сразу понял, что без смертоубийства обойтись никак не получится – потому что сильнее жалости в нём был страх. Страх того, что поймают, страх того, что будут знать в лицо, страх того – что вообще кто-нибудь узнает о том, что в лесу под Новгородом появились разбойники, и что на них начнётся охота. Поэтому приходилось убивать.

Первой жертвой Родиона и Ваньки стал купчина, который вёз товары в Новгород, и по какой-то непонятной причине ехал в одиночку. Очевидно, не захотел никому платить за охрану. То, что купец был до ужаса жаден – выяснилось и во время нападения.

Как только он понял, что его добро хотят отобрать – так тут же выхватил из-за пояса нож и кинулся на Родиона. Родион же в свою очередь, сделал то, что грозился сделать Ваньке, а именно – всадил купчине стрелу прямо в глазницу. Тот заорал диким криком, а потом рухнул замертво.

У купца было много товаров – и Родион с Ванькой в ту ночь потратили неимоверные усилия, чтобы до рассвета оттащить всё это подальше от дороги. Тогда-то Родиону и пришла мысль вырыть возле дороги погреб, чтобы складывать туда награбленное. А Ванька, после их первого разбойного нападения – стал называть Родиона не иначе, как «атаман».

За первым убийством последовало второе, за вторым – третье, за третьим – четвёртое. Люди продолжали пропадать в лесу. Сначала убитых хоронили в лесу где попало, но однажды Родион наткнулся на большую поляну далеко от дороги, и они начали хоронить убитых там.

Убивая людей, Родион выработал в своей психике защитный механизм, и убедил себя – что он поступает по справедливости, ибо люди эти, везущие в Новгород товары на продажу – разбогатели за счёт бедных крестьян, которых обирали налогами и оброками. Постепенно, в своих собственных глазах он даже стал своего рода «вершителем правосудия», хотя естественно, не являлся таковым.

Но не всегда это защитный механизм срабатывал. До сих пор Родион помнил одного крестьянина, который стоял на коленях, целовал свой нательный крест, и молил не убивать его, ради шестерых его малых детишек, у которых он – единственный кормилец. Но ничего не поделаешь – крестьянин уже видел лицо Родиона. Крестьянина убили. Долгие месяцы потом Родиону во сне являлся это крестьянин, с одним и тем же вопросом – «За что же ты со мной так?». Родион хоть и не совсем понимал, почему ему так сильно запомнился именно это крестьянин – однако решил для себя, что если бы у него была возможность вернуть всё назад – на того крестьянина он нападать бы не стал. Однако – сделанного не воротишь.

Время шло, за летом пришла осень, потом начались холода. Родион и Ванька смогли заготовить к зиме достаточно припасов, и успели вырыть погреб для награбленного – однако зимовать пришлось в землянке. Но Родион для себя решил твёрдо – как снег растает, надо сразу приниматься за строительство избы, чтобы на следующий год зимовать уже в тёплом доме.

И вот пришла зима, а вместе с ней – пришла и Маруся.

***

Когда в избе проснулись – день уже подходил к концу. Однако, хотя и на дворе была уже практически осень – но темнело всё ещё достаточно поздно, а потому – пока что было светло.

Первой встала, как водится – Маруся, и начала стряпать. Ну а что поделаешь – мужики проснутся голодные.

Днём топить печь было нельзя – а потому завтракали, обычно тем, что осталось с вечера. Но печь, с утренней протопки была ещё тёплая – а в печи стояли чугунки с чуть тёплой же пшённой кашей, которую Маруся поставила в печь перед сном.

Но и без печи дел было по горло – Маруся достала муку, смешала её с водой, и начала месить тесто, чтобы ночью испечь простой пресный хлеб.

Пока Маруся месила тесто – в избе стали просыпаться. Первым проснулся Сысой. Пока он умывался – Маруся попросила его слазить в погреб, принести солонины. Сысой полез, и так грохнул крышкой погреба – что перебудил и остальных. Все начали нехотя подниматься.