Лили и майор
Шрифт:
И вот Лили покинута — после того, как случилось непоправимое. Бесценный дар, женское целомудрие, она отдала ему. И теперь он утратил к ней интерес.
— Доброй ночи, Калеб, — произнесла она, следя за тем, как он направляется к двери.
— Доброй ночи, — отвечал он, не удостоив ее даже взглядом — не то что поцелуем на прощанье. Лили поняла, что его мысли уже далеко от нее.
Твердя себе, что это даже хорошо, если Калеб охладел к ней, поскольку все равно она и в мыслях не держала выйти за него замуж, Лили поставила греться
Съев свой неизменный вареный картофель с двумя тонюсенькими ломтиками бекона, Лили стащила с подставки самую большую лохань и водрузила ее посреди комнаты, прямо на полу. Вскоре ванна была готова.
Поскольку на окнах ее коттеджа висели только тонкие сатиновые занавески, Лили до минимума прикрутила фитиль в лампе, прежде чем решилась раздеться и залезть в воду. Она как раз стояла в лохани, обнаженная, словно греческая статуя, как вдруг дверь неожиданно распахнулась, и Лили окатил порыв холодного воздуха.
— Я забыл свою шляпу, — как ни в чем не бывало заявил Калеб, однако при виде изящной фигурки Лили в его янтарных глазах моментально разгорелось пламя.
Сделав тщетную попытку прикрыться, несколько мгновений она стояла, не в силах пошевелиться от гнева, а потом рявкнула:
— Вон отсюда!
— Тебе лучше запирать двери на ночь, Лили, — заметил Калеб, разыскав шляпу. — Ведь это мог быть не я, а один из клиентов.
— Я уверена, — буквально лопалась от злости Лили, — что заперла ее в тот самый миг, как ты вышел!
Калеб ухмыльнулся и зашел к ней с тыла. Конечно, она тут же развернулась, но недостаточно быстро.
В бессильной ярости она следила, как Калеб бросил шляпу на стол и уперся руками в бока.
— Знаешь что, Лили, — беззастенчиво заявил он, — если ты не поторопишься с мытьем, то вода скоро остынет.
— Я буду просто счастлива принять наконец ванну, — прошипела она, — но только когда ты наконец уберешься отсюда!
Он расхохотался и обхватил ее руками за талию. Вытащив из лохани, он прижал Лили к своей груди.
— Я хочу получить прощальный поцелуй.
— Тебе здорово повезет, если я при этом не откушу твой нос! — фыркнула она, молясь про себя, чтобы в эту минуту никого не занесло к ее коттеджу, ведь вся эта возмутительная сцена наверняка была отлично видна сквозь окна.
— Да неужели? — поддразнил он, пронеся ее через всю комнату и уложив на кровать.
Прежде чем Лили успела сделать попытку освободиться, он уже пристроился возле. Лили пыталась найти в себе силы противостоять его чарам, но верх взяло гораздо более древнее, инстинктивное желание. А Калеб продолжал ласкать, губами щекоча кожу у нее на шее.
— Прикажи мне убираться отсюда, Лили, — лукаво прошептал он бархатным голосом. — Скажи мне, что ты не хочешь меня, и я уйду. Неужели страсть одержала верх над твоей гордостью?
— Возьми меня, — зашептала Лили, не в силах оставаться равнодушной к его ласкам. — О, Калеб, пожалуйста…
Он протянул руку, чтобы погасить
По тому, как вздрогнуло мощное, мускулистое тело Калеба, она поняла, что он вот-вот утратит над собою контроль, и ей немедленно захотелось заставить его сделать это. Лили резко приподняла бедра в неудержимом страстном порыве, вырвав у Калеба лихорадочный стон от наслаждения.
Пружины на кровати жалобно скрипнули, когда он налег на нее раз, другой и третий, и ей пришлось до крови закусить губу, чтобы ее крики не услышали обитатели форта.
Когда пламя страсти достигло наивысшей точки, Калеб наклонился и поцелуем заглушил ее вопли восторга, слив их со своими.
Они надолго замерли друг подле друга, залитые потоками лунного света. Наконец, не произнеся ни слова, Калеб поднялся и стал одеваться.
Лили тут же накинула на себя одеяло и отвернулась к стене. Теперь, когда огонь желания утих, ее вновь обуяла гордость, причем весьма болезненно уязвленная.
Она услыхала, как зазвякало железо, а потом порыв холодного воздуха проник к ней под одеяло, когда Калеб распахнул заднюю дверь. Она поняла, что он отправился к насосу, чтобы набрать свежей воды.
Лили лежала неподвижно, пока Калеб не подошел к ней, легонько похлопав по мягкому месту, стыдливо прикрытому сейчас одеялом.
— В твоей лохани полно теплой воды, — сообщил он. — Не забудь закрыть за мною дверь.
— Калеб… — начала было Лили, резко обернувшись к нему.
— Мы и так наглупили более чем достаточно, — перебил он, назидательно подняв палец. — Я уезжаю на день или два. И когда я вернусь, я хочу, чтобы ты уже перебралась в мой дом, где тебе давно надлежит находиться.
Прежде чем Лили сообразила, что ответить, Калеб уже захлопнул за собою дверь.
Лили тут же вскочила и задвинула засов, хотя что толку запирать конюшню после того, как лошадь уже украли.
Не зажигая света, Лили на ощупь нашла стоявшую на полу лохань с водой и забралась в нее. Горячая вода должна смыть с нее не только запах тела Калеба, но и само воспоминание о его объятиях. Однако потребность в этом человеке жила в ней гораздо глубже, в самой сердцевине ее души, куда она не смогла бы добраться с мылом и мочалкой.
Лили долго, с наслаждением мылась, а потом вытерлась насухо и облачилась в свежую фланелевую ночную рубашку. Забравшись в постель, девушка с головой укрылась одеялом и всласть наплакалась, проклиная Калеба, который оставил ее одну-одинешеньку спать в этой ужасной постели.
Ранним утром следующего дня в дверь Лили постучалась Велвит Хьюз, снова облаченная в свое парадное перкалевое платье, с потрепанным чемоданом в руках.
— Я нынче утром перебираюсь на житье к Тиббетам, — сообщила она таким тоном, будто они с Лили всю жизнь были самыми близкими подругами, — и я должна вас за это поблагодарить!