Лиловые сумерки

Selia Meddocs

Присев на краешек кровати, Элиана развернула послание и прочла следующее:

«Дорогая, любимая моя! Если чувства твои по-прежнему сильны, если зов сердца ты ценишь сильнее, чем звон золота, ответь: согласна ли ты бросить все и сбежать со мной хоть на край света? Мы отправимся настолько далеко, что никто не найдет нас и не будет мучить. Я все устрою. Если ты скажешь «да», я стану счастливейшим из смертных, и мы умчимся настолько быстро, насколько позволят лошади. Если же ты скажешь «нет» - что ж, я смирюсь, и наши пути больше никогда не пересекутся.

Ответь как можно быстрее, не мучь меня неведеньем.

Твой навеки, Стэнли Сандерс»

Элиана

почувствовала, как ее лицо заливает краска возбуждения. Внутри все словно сжалось от волнения, и сердце забилось часто-часто, словно птица, пойманная в силки. Девушка вскочила с места и, сжав записку в кулачок, заметалась по комнате, словно одержимая. Полы белого шелкового халата развевались за ней, словно движимые ветром.

«О Господи, я не верю, не верю в это!» - то и дело повторяла про себя Элиана до тех пор, пока не прошла эйфория. Затем, когда запал прошел, девушка упала на кровать и призадумалась.

«Побег – это, конечно, хорошо. Но я не буду чувствовать себя спокойно до тех пор, пока не буду знать каждый шаг, задуманный Стэном. Надо написать ему об этом».

Для того, чтобы ответить на записку, Элиане нужны были перо и чернила, а все это находилось внизу, в кабинете отца. Выглянув из спальни и убедившись, что в доме тихо, девушка осторожно, словно кошка, прокралась в кабинет отца и зажгла там свечу. Склонившись над столом, она вывела на обратной стороне записки несколько слов:

«Нам надо встретиться и все обсудить. Завтра в семь, на старом месте».

Подписывать послание Элиана не стала, понимая, что возлюбленный все равно поймет, от кого оно. Задув свечу, девушка прокралась обратно, довольная своим маневром. Она снова свернула записку, подозвала голубку и, привязав послание к лапке, выпустила белую птицу в ночь. Элиана смотрела на птицу до тех пор, пока белое пятно не растворилось во мраке, а затем задула свечу на прикроватном столике.

***

Закончив с неотложными делами, невесть откуда берущимися каждый день, Рихард потянулся и встал из-за стола. Часы в холле пробили шесть, и их гулкий звук дал хозяину знак, что любое дело, даже самое важное, необходимо отложить хотя бы на время. Граф внял этому сигналу и направился к конюшне.

– Седлайте Кроноса, - бросил он конюху и подошел к тюку соломы, на котором он в прошлый раз оставил перчатки для верховой езды. Надев их, Круспе направился к выходу, ожидая полной готовности своего коня. Рихард взглянул на небо, отмечая его чистоту. Лишь на горизонте, там, где садилось солнце, клубились тучи, предвещая проливной холодный дождь. Однако мужчина все равно решил отправиться на конную прогулку, дабы вернуться домой со светлыми мыслями и продолжить работу с бумагами.

Конюх вывел из стойла Кроноса, любимого коня герра Круспе. Это был вороной жеребец – красивый, породистый и стремительный, весь огонь и нетерпение. Длинная и густая черная грива была заботливо заплетена в косы, шерсть на темных боках лоснилась от отличного ухода.

Кронос тихонько заржал, приветствуя хозяина, и ткнулся носом в его плечо. Рихард ласково похлопал животное по шее и вытащил из кармана сырую морковь и яблоко.

– Держи, - проговорил он, и конь аккуратно взял шершавыми губами аппетитное лакомство.

Когда Кронос доел, Рихард взял его под уздцы и повел прочь со двора, к кованым подъездным воротам. Там Рихард, как заправский наездник, вскочил в седло и послал коня легким галопом.

***

Виконтесса Каролина Шарп принадлежала к той категории людей, которым насмешкою

судьбы досталось доброе сердце и неказистая внешность. Помимо долговязости и нескладности, Кара обладала вытянутым лицом, напоминавшим лошадиную морду. Рот был большим и при улыбке отражал такие же большие, как у лошади, зубы. Глаза были бледно-голубыми, практически бесцветными. И только волосы, густые, каштановые, были единственной гордостью и красотой Каролины.

Над ней либо тайком насмехались, либо в открытую жалели, поэтому девушка предпочитала большую часть времени проводить дома, дабы избегать насмешливых взглядов из-под веера, сопровождавших ее повсюду, и скользких мимолетных шуточек от благородных юношей. Тогда Кара напускала на себя спокойный и безмятежный вид, зачастую принимаемый всеми за глупость.

Она засиделась в старых девках, так как ей было не под силу найти не только приличного жениха, но и такого же высокого, как и она. Именно роста мисс Шарп стыдилась больше всего – со своими метр восемьдесят три она была выше многих мужчин, и именно нежеланием смотреть на мужа свысока она аргументировала свой неприятный статус старой девы.

Единственным подходящим кавалером был Стэнли Сандерс, нувориш. Высокий, жгучий брюнет. Но, увы, он был частым спутником Элианы де Круа, которой она, Кара, завидовала по-хорошему. Все было в ней статным и пропорциональным, не то что у самой Кары.

И вот, на ее пальце кольцо – символ ее связи со Стэном Сандерсом. Каролина вытянула руку и, в который раз, полюбовалась на скромное золотое колечко.

«Вот и на мою улицу пришел праздник», - подумала она и вытерла со лба лежащего в бреду ребенка липкий пот. Уже второй после помолвки день она навещала сына своей горничной, который уже несколько суток болел лихорадкой. Пока мать ребенка прислуживала господам, Каролина, минуя возмущения отца и нотации мачехи, выхаживала мальчика, готовя целебные снадобья. Этому ее научила покойная мать, которая разбиралась в травах и, в качестве развлечения, собирала «зеленую аптеку». После смерти матери, Каролина переняла ее опыт, помогая всем домочадцам: лечила инфлюэнцию у отца, головную боль у мачехи, и прочие болезни, с которыми могли бороться травы. Виконт Шарп считал увлечение дочери блажью – мол, лучше бы мужа себе подходящего искала да на балы ездила, чем травку собирала. Но Кара была непреклонна. Она улыбалась в ответ на отцовское бурчание и продолжала делать по-своему.

Ее маленький пациент открыл глаза и прохрипел:

– Пить…

Мисс Шарп встрепенулась и протянула мальчику отвар из шалфея и корня аира:

– Выпей это, Син.

Сын горничной послушно выпил кружку отвара и снова повалился на подушки. Каролина снова протерла ему лоб чистой салфеткой, удовлетворенно отметив, что жар немного снизился, и ближе к ночи спадет совсем. Тогда маленький Син пойдет на поправку.

В комнату зашла мать мальчика и присела в поклоне. Кара поднялась с места и подошла к ней, улыбаясь:

– Ваш сын молодец, Молли. Еще немного, и он будет совершенно здоров.

– Спасибо, мисс Шарп, - прошептала Молли, и ее глаза наполнились слезами.

– Не плачьте, - Каролина потрепала горничную по плечу.

– Вы словно ангел небесный, мисс Шарп, спасибо вам за все… - казалось, Молли вот-вот разрыдается.

– Э… кхм… спасибо! – девушка смущенно откашлялась и вышла из комнаты.

Уже поднимаясь по лестнице к себе в комнату, она услышала за своей спиной голос отца:

– Ты где это была? Опять лечила кого-то из слуг?