Литератор Писарев
Шрифт:
Вот что спрашивается в задаче, и спрашивается настоятельно.
Первый ответ: к любому, лишь бы он был полезен, лишь бы это был не мартышкин труд. Откупщик, офицер, цензор (в особенности цензор!), шахматист, биллиардный маркер, департаментский чиновник и те отъявленные тунеядцы, что считают себя русскими лириками, — конечно же, никто из них ни прямо, ни косвенно не способствует улучшению условий жизни большинства, и даже если бы они все трудились от зари и до зари, все равно это не принесло бы обществу ни малейшей пользы. Но кто умеет себя прокормить, делая что-нибудь действительно нужное, тот облегчает участь человечества хотя бы уже тем, что не сидит у него на шее.
Согласитесь, однако, что настоящего реалиста такой ответ удовлетворить не может. Реалист не станет, например, заниматься трудом физическим: ведь разделить судьбу большинства далеко еще не значит переменить ее.
Никто не спорит, — труд людей, которые
Вот мы и приближаемся к решению нашей задачи — методом остатков, по Миллю. Вот, стало быть, какой труд нам необходим: непременно умственный, непременно приятный (работая без наслаждения, мы не доставим обществу пользы, соответствующей размерам наших способностей), и он должен быть непременно направлен к известной нам разумной цели.
Однако и этого мало: труд непременно также должен быть успешным, то есть мы обязаны не только преследовать нашу цель, но и достигать ее. Только успешный труд действительно полезен. Реалист не может успокоить себя тою отговоркою, что я, мол, исполнил свой долг, старался, говорил, убеждал, а если не послушали, так, стало быть, и нечего делать. Такие отговорки хороши для эстетика, для дилетанта умственной работы, для человека, которому надо во что бы то ни стало получить от самого себя квитанцию в исправном платеже какого-то невещественного долга. А в глазах реалиста такая квитанция не имеет никакого смысла; для него труд есть необходимое орудие самосохранения, необходимое лекарство против заразительной пошлости; он ищет себе полезного труда с тем неутомимым упорством, с каким голодное животное ищет себе добычи; он ищет и находит, потому что нет таких условий жизни, при которых полезный умственный труд был бы решительно невозможным.
…Итак, внимание! Требуется назвать такое умственное занятие, которое при данных условиях, а именно в России, в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году, дает человеку наисильнейшую радость, а обществу — наибольшую пользу.
Назвать? Извольте. И если вы опасались — или надеялись, — что вам предложат повторить двенадцать подвигов Геракла, то искомое решение вас, пожалуй, удивит.
Труд современных реалистов так же доступен самой слабой женщине, как и самому сильному мужчине. В этом труде нет ничего грубого, резкого и воинственного. Надо только понимать и любить общую пользу, надо распространять правильные понятия об этой пользе, надо уничтожать смешные и вредные заблуждения и вообще надо вести всю свою жизнь так, чтобы личное благосостояние не было устроено в ущерб естественным интересам большинства. Надо смотреть на жизнь серьезно; надо внимательно вглядываться в физиономию окружающих явлений, надо читать и размышлять не для того, чтобы убить время, а для того, чтобы выработать ясный взгляд на свои отношения к другим людям и на ту неразрывную связь, которая существует между судьбою каждой отдельной личности и общим уровнем человеческого благосостояния. Словом: надо думать.
— Как? Только-то и всего? — восклицаете вы разочарованно. — Только. — И это после всех разглагольствований о полезном труде? — Точно так. — Но кому же и какая польза произойдет от того, что никому не ведомые и нигде не виданные люди, именуемые, бог знает почему, реалистами, вдруг примутся с утра до вечера предаваться размышлениям? Раз уж эти субъекты получили образование, — между прочим, стоившее немалых денег (а деньги, как известно, — это видоизмененные пшеница, рожь, овес, лен, пенька, или, еще проще, рабочие дни, конные и пешие, мужские и женские),
Так вы отчитываете меня, с негодованием благородным, но преждевременным, а я почтительно кланяюсь и отвечаю: совершенно верно! Россия действительно очень бедная страна. У нас, сравнительно с общим числом жителей, мало хлеба, мало мяса, мало сукна, мало полотна, мало платья, обуви, белья, человеческих жилищ, удобной мебели, хороших земледельческих и ремесленных орудий… Все это так. Но знаете ли, отчего мы бедны? Не может быть, чтобы вы не догадывались, хотя многие и не хотят признаваться в этом даже самим себе. Мы бедны прежде всего потому (ох, изгадят в цензуре эту страницу!), что — скажем так — значительная часть продуктов труда переходит из рук рабочего населения в руки непроизводящих потребителей. А те, потребители-то, и рады, и поглощают чужой труд без зазрения совести, не задумываясь о том, что, пока рабочее население задавлено нуждой, рассчитывать на улучшение нашего земледельческого, фабричного и ремесленного производства не приходится.
А отчего, позвольте спросить, они об этом не задумываются? Отчего так охотно берут, ничего или почти ничего не давая взамен? Разве не знает каждый ученик уездного училища, что все богатство общества заключается в труде? что если часть средств отделяется на создание умственного капитала, то капитал этот должен приносить обществу хорошие проценты, иначе общество будет постоянно терпеть убытки, приближаясь к окончательному разорению? что такое разорение называется падением цивилизации? что, наконец, такие примеры уже бывали в истории?
Все это нашим начитанным потребителям, разумеется, известно. И если все-таки слишком многие из них продолжают преспокойно извлекать причитающуюся им выгоду из существующего порядка вещей, то это означает только, что эту выгоду — кратковременную, сиюминутную, личную, в сущности мнимую — они предпочитают всему остальному, полагая, будто судьба целого общества их не касается. А то, что подобное убеждение распространено повсеместно, в свою очередь означает, что мы просто-напросто глупы, что огромное большинство наших мозгов работает кое-как и вырабатывает в двадцать раз меньше дельных мыслей, чем могло бы выработать при нормальной и нисколько не изнурительной деятельности.
Оно и понятно: когда человек спит, он не может работать умом; когда Иван Сидорович ремизит Степана Парамоновича за зеленым сукном, он не может работать умом. В обществе, устроенном, как наше, где одним удается целую жизнь спать или играть в карты, и притом не умереть неизбежно с голоду, а другим, наоборот, под страхом голодной смерти приходится до отупляющего изнеможения работать руками, — в таком обществе нет запроса на умственный труд, нет и побудительной причины учиться мыслить.
Личности, обладающие здоровым и нормальным мозгом, но живущие и умирающие без пособия этого органа, встречаются у нас на каждом шагу и доказывают своим существованием ту несомненную истину, что время полного господства головного мозга над явлениями человеческой жизни наступит еще очень не скоро…
Что же получается? Даны два громадных факта, из которых вытекают все наши отдельные неприятности и огорчения. Во-первых, мы бедны, а во-вторых, глупы. Факты эти связаны и составляют как бы заколдованный круг. Бедны мы именно потому, что глупы, а глупы — потому что бедны.
Где же выход? Вы говорите: нужны учителя, врачи. Но какие же врачи исцелят страну от этого двойного недуга? Нет. Вы ошибаетесь. Нужны — реалисты.
Нужны люди, умственный труд которых весь подчинен одной великой и немечтательной цели: уменьшить массу человеческих страданий и увеличить массу человеческих наслаждений. Стоило бы выразиться точнее, но журнальное дело в России связано с некоторыми неудобствами, и потому довольно с нас и того разъяснения, что все великие цели могут заключаться только в том, чтобы улучшить, так или иначе, положение той или иной группы человеческих существ. А о какой именно группе идет речь, — этого читатель, вероятно, еще не позабыл. Впрочем, если угодно, отважимся на еще одно определение: всеми действиями, всеми занятиями, всею жизнью реалистов руководит идея общей пользы, или — что то же самое — общечеловеческой солидарности. Реалист и в самом деле может быть врачом, учителем, даже капиталистом (разве капиталист не человек? разве он лишен головного мозга?), естествоиспытателем, журналистом, — кем хотите, лишь бы его работа направлялась на осуществление этой высшей цели, проникнута была этой руководящей идеей.