Литератор
Шрифт:
Наконец, можно же писать и не о России даже, но так, чтобы рассказы революционной формой были в соответствии с русской действительностью. Вы простите меня, Алексей Максимович, за то, что я затрудняю вас своим письмом. Я очень хочу прислать вам свои рукописи. За последний год, со времени вашего отъезда, я написал 7–8 рассказов. Из них 3 — никуда не годятся, а 4 вышли ничего себе. Если бы я знал, как их вам послать, я бы послал непременно.
Их заглавия: «Пурпурный палимпсест», «Щиты и свечи», «Страна геометриков», «Повесть о столяре и рубанке» [39] . Последние два — русские и о России. Это не потому, что я сдал мои иностранные позиции (можно всю жизнь писать о той же Германии), а потому, что интересно на русском материале провести какую-нибудь небывальщину.
39
Все эти рассказы («Повесть о столяре и рубанке» — под заглавием «Столяры», «Страна геометриков» — под заглавием «Инженер Шварц») напечатаны в сб.: Каверин В. Мастера и подмастерья. М., «Круг», 1923.
Потом
Дорогой Алексей Максимович! Напишите Серапионам, как вы живете, как здоровы и о чем пишете.
40
Частное художественное издательство С. М. Алянского «Алконост» существовало в Петрограде с 1918-го по 1923 год.
41
«Пятый странник». Альманах «Круг», кн. 1. М., 1923.
42
«Хроника города Лейпцига за 19.. год». — «Серапионовы братья». Альманах первый. Пг., «Алконост», 1922.
В. Б. [43] пишет нам, что очень тоскует. Его жена и сестра с дочкой живы и здоровы. Друзья их и его не забывают и любят по-прежнему. Серапионы также все здоровы, у Федина родилась дочка. Все пишут. Миша Слонимский выпустил книгу «6-й стрелковый». Лунц написал очень интересную трагедию «Бертран де Борн» [44] . Зощенко написал «Записки офицера» [45] , словом, все работают на совесть. Должно быть, вам обо всем этом пишут другие. На днях я пошлю вам по почте, на риск, рукопись. Почти все рукописи, посланные по почте, пропадают. Может быть, на этот раз дойдет.
43
Виктор Борисович Шкловский.
44
Лунц Л. Бертран де Борн. Трагедия в 5-ти действиях. — Сб. «Город», № 1, Пг., 1923.
45
Повесть была уничтожена автором.
Всего, всего доброго.
Мой адрес: Птгр. Греческий проспект, 15, кв. 18. Тынянову [46] . Чуть не забыл. Послал Эренбургу одну статью. У нас было торжественное заседание памяти Гофмана, и я приготовил речь о нем [47] . Эту речь я и послал Эренбургу.
Ну всего доброго. Будьте здоровы.
Горький — Каверину
46
В то время я жил у Ю. Н. Тынянова.
47
См.: Каверин В. Э. Т. А. Гофман (Речь на заседании «Серапионовых братьев», посвященная памяти Э. Т. А. Гофмана). — «Книга и революция» М.-Пг., 1922, № VII (в сокращенном виде воспроизведена на с. 49–52).
Я наверное получу ваши рукописи, если вы пошлете их в Москву, Чистые пруды, Машков переулок, д. 1, кв. 16, Ек. Пав. Пешковой для Ивана Павловича Ладыжникова [48] , который в конце месяца поедет в Германию. Здесь все рукописи, достойные — по вашей оценке — опубликования, могут быть довольно скоро изданы — для России и заграницы — «Книгой», для Госиздата. Условия издания будут приличные, часть гонорара вам переведут немедля. Вероятно, можно будет все или некоторые рассказы предварительно напечатать в разных здешних изданиях.
48
И. П. Ладыжников (1874–1945) — участник революционного движения в России, друг Горького, крупный издательский работник; сотрудничал в книгоиздательском и книготорговом обществе «Книга», выпускавшем произведения Горького и других советских писателей.
Целая книга сразу покажет читателю оригинальность вашего таланта, своеобразие и свежесть фантазии вашей. Читатель поймет, что пред ним не каприз, не случайная игра воображения, а — нечто исключительное и — ценное. Уверен, что не ошибаюсь.
Однако вы должны знать, что вас не сразу поймут и оценят. Вам нужно вооружиться терпением в пути, на который вас обрекает характер вашего таланта. Его надо очень любить, очень беречь, — это цветок оригинальной красоты, формы, я склонен думать, что впервые на почве литературы русской распускается столь странное и затейливое растение. Для меня, старого читателя, уже и теперь ваши рассказы выше подобных у Гоголя [49] .
49
Горький нередко подчеркивал в Гоголе черты романтика и фантаста, его склонность к гиперболизации, игнорируя реалистическую ценность его образов. Этим, до известной степени, объясняется преувеличенная оценка моих ранних рассказов. Вскоре, впрочем, Горький подверг мою первую книжку серьезной критике (см. письмо от 13 декабря 1923 г.).
Позвольте посоветовать вам вот что: держитесь крепче с друзьями: Лунцем, Зощенко, Слонимским да и всеми другими, кого не оглушает, не ослепляет «базар житейской суеты» [50] . Не обращайте внимания на обезьян, вроде Пильняка, и спекулянтов красивым, но пустым словом. Вы — юноша, по мере расширения и углубления вашего опыта ваша фантазия должна тоже шириться и углубляться, она может заставить вас написать вещи глубочайшего значения. Это вы должны помнить, стремясь к этому — берегите и любите ваш талант.
50
«Базар житейской суеты» — это выражение из романа В. Теккерея «Ярмарка тщеславия» (1847), вскоре переведенного на русский язык под заглавием «Базар житейской суеты».
Очень крепко жму вашу руку, милый друг.
10. Х.22.
F"urstenwalde. Saarow. Sanatorium.
Каверин — Горькому
Дорогой и многоуважаемый Алексей Максимович!
Сердечное спасибо вам за письмо и за ваше такое доброе обо мне мнение. Оно мне чрезвычайно дорого и ценно, тем более, что почти никогда я не слышу подобных этому мнений. Однако ж я боюсь слишком вам поверить, и мне кажется, что столь чудесного отзыва я не заслужил. Мне так хочется все же оправдать его, что я поспешу как-нибудь переслать вам мои последние рассказы, и с этим письмом посылаю «Инженера Шварца». Этот рассказ я написал летом, он, по заданию, несколько современен, что не дало мне возможности соответственно со стилем усложнить и детальнее разработать сюжет. Эта фантастика настолько строится на реальности, что сложность первой неизбежно ограничивается простотой второй. Это первый опыт мой о русских. А мой второй рассказ «Столяры» (по отзывам и сколько смею сам судить — лучший) я пошлю вам в начале следующей недели. Если эти рассказы дойдут до вас, то я буду просить вас где-нибудь их напечатать.
В Москве в конце месяца выходит альманах издательства «Круг». В нем будет помещена моя повесть «Пятый странник», о которой я писал вам в прошлом письме. Не буду писать вам подробно о Серапионовцах. Все здоровы, много и хорошо пишут и, слава богу, перестают обращать внимание на бесполезную шумиху, вокруг нас поднятую [51] . Верно, они вам пишут.
Большое спасибо вам, дорогой Алексей Максимович, за посылку. Она пришлась кстати, но мне непонятно, какой смысл имеет переводить посредственные рассказы на французский язык? Мне кажется, что г. Жермен [52] пожалеет о своем начинании. Мне кажется, что рассказы из первого альманаха [53] не будут иметь успеха во Франции.
51
Имеется в виду полемика, развернувшаяся вокруг выступлений «Серапионовых братьев» с лозунгом аполитичного искусства, выдвинутым в статье Л. Лунца, автобиографиях М. Зощенко, М. Слонимского и др. (журнал «Литературные записки», 1922, № 3). Следует отметить, что тогда же у некоторых Серапионовцев возникло сожаление о «легкомыслии их собственных деклараций» (см.: «Лит. наследство», т. 70, с. 374).
52
Андре Жермен — псевдоним Луи Сандре (р. 1881) — французского писателя и критика.
53
Горький писал: «Викторию Казимировну» (М. Зощенко. — В. К.), «Пустыню» (Л. Лунца. — В. К.), «Хронику Лейпцига» отдал переводить на французский язык («Лит. наследство», т. 70, с. 379).
Еще раз сердечно благодарю вас за ваш добрый отзыв, за помощь, за то, что вы так хорошо ко мне относитесь.
22/XI—1922 г.
Петроград. Греческая, 15, кв. 18.
Этот рассказ печатается в издательстве «Круг», но выйдет не раньше, как месяца через три.
Посылаю также с П. П. Крючковым [54] «Столяры». Если будет возможно, напечатайте это, Алексей Максимович, а то здесь никто меня не печатает. Привет сердечный и поцелуй Пушкину [55] . Его все помнят и любят по-прежнему.
54
Сотрудник издательства «Книга», впоследствии секретарь А. М. Горького.
55
Шутливое прозвище В. Б. Шкловского.