Литература мятежного века
Шрифт:
Но тут произошла осечка, вспоминает Попцов. "На двух партийных пленумах Кузнецов выступил с прямо противоположными взглядами. Это дало повод Ельцину при встрече с Кузнецовым обвинить его в двурушничестве и политической корысти. Кузнецов, дипломат и хитрец, двурушничество отрицал. Расстались, по его словам, почти дружелюбно, однако на будущее каких-либо уважительных отношений не получилось, не сложились.
– Мы с Кузнецовым в ту пору были дружны, и я переживал эту его неудачу. Честно говоря, ему было непросто: пик его авторитета в организации уже прошел, он искал возможности почетно, без скандала уйти на новое значимое дело. Эту услугу ему оказал Александр Яковлев, в то время член Политбюро, сделав его членом-корреспондентом Академии наук и
Экая невидаль в наше время, когда предательство и двуличие возведены чуть ли не в ранг государственной политики и нравственной нормы. Ну был достопочтенный Феликс Феодосиевич на коротком поводке у Яковлева, а теперь еще и у Солженицына и Черномырдина. Ведь это так естественно.
– Бают, ваш ученый коллега планирует выпустить в свет бессмертные изречения Черномырдина о "Тихом Доне".
– Опять Кальсонкин шалит, - определил по голосу Председатель автора реплики.
– Влияние магнитных бурь, - спокойно отреагировал Эрудит и продолжал:
– Еще Платон утверждал, что подобное льнет к подобному... Понимает ли Попцов, что для масштабно воспринимающей мир, а равно и крупно мыслящей фигуры, главное - это творческие открытия, обогащающие человечество?
Отпив глоток чаю, Эрудит продолжал свою речь.
– Самая яркая личность в "Хронике", разумеется, после Попцова и Ельцина - это Михаил Полторанин ("страшный человек" - И. Силаев). Если верить автору, Полторанин интеллектуал первой пробы, блюститель высокой нравственности и, конечно же, если не отец, то уж точно - флагман нынешней либеральной интеллигенции. Словом, гигант демократии, - заключил Эрудит. Не буду обсуждать сей предмет. Замечу только, что его парафраза: "Умри, Олег, лучше не напишешь!", после прочтения "Хроники", изобличает в нем недюжинный талант мыслителя.
То там, то здесь разумеется, вопреки его воле, - Эрудит указал на лежащий перед ним толстый фолиант, - проскальзывают весьма ценные факты, свидетельства и признания, характеризующие антирусскую сущность нынешнего режима, а равно тщеславие, корыстолюбие, властолюбие и безмыслие обслуживающего этот режим персонала. Словом, шахрай (на украинском языке это слово означает - мошенник, жулик, плут) сидит на шахрае и шахраем погоняет. "Их воззрения, - пытается автор доказать историческую закономерность появления "новых русских", - сформировались в период застоя, когда чистота помыслов уже не числилась как достоинство, скорее анахронизмом. Они грамотны, холодны, рациональны и циничны". Именно такие люди, по мнению Попцова, достойны быть хозяевами жизни.
– Критиковать может и дурак, - глубокомысленно изрек Господин Главнокомандующий, прервав выступление Эрудита. Он входил в роль, но как-то вяло, скучно.
– А ты сделай, а потом сядь и напиши. Слабо! Вот, к примеру, - я устаю при исполнении до чертиков, пальцем не пошевельну. Думаю, все, баста! А тут Бурбулис (я убрал его к чертовой матери, признаться, давно испытывал дискомфорт из-за его постной физиономии, с новым указом или документом, мол, подпиши, наложи резолюцию - и смотрит своим холодным немигающим взглядом, как у Змея Горыныча. Шта?! Собираю всю свою волю в кулак (крутит кулаком, явно любуясь им) и накладываю... Этот ушел, вкатывается Шахрай со своими, как пишет ваш Попцов, усами, эмоциональной предвзятостью и карьерным мышлением, и тоже - подпиши, наложи... Накладываю, понимаешь, в сотый, тысячный раз. Так стервецы и Указ 1400 подсунули, а сами в кусты... Но не об этом хочу сказать. Дома расслабишься, стакан-другой нарзанчика приголубишь и начинаешь чувствовать эдакое шевеление творческой мысли. А тут еще внутренний шопот: надо бы, дескать, оставить что-нибудь и для вечности, книжонку какую тиснуть... Я понимаю Попцова... Не успеешь подумать, а акулы пера тут как тут, глядишь, вскорости красуется фамилия на пухлом томе о каковом до этого я слухом и духом не знал. Шустрые ребята... Потом, правда, начинается потеха: критика, придирки, обвинения... Один даже в суд подал на меня - вот уже
– Тоже мне, "инженер человеческих душ" объявился, - с нескрываемой иронией произнес Эрудит.
– Наложил, наложил... А когда будешь выгребать?
Господин Главнокомандующий пропустил поначалу мимо ушей реплику. Казалось, его мозг был поглощен проблемой опохмелки, и он уже ни на что не реагировал. Вдруг он приподнялся на своем верстаке - бронетехники и, сверкнув глазами, прорычал:
– Выгребать!.. Я вам такого человечка в президенты готовлю, что вы будете за раба божьего Ельцина, как за благодетеля, ставить свечи в церквах. Шта?!
Эрудит пристально посмотрел в его сторону и грустно усмехнулся
– Мне осталось вкратце остановиться на фигуре "царя Бориса" - как он изображен в "Хронике". Надо сказать, здесь талант Попцова проявился во всем своем блеске, то есть двойственности и изощренном (не хочу говорить иезуитском) лицемерии. С одной стороны - и это для него естественно, он горячо поддерживает и оправдывает все разрушительные и кровавые действия "главного демократа", а с другой - настойчиво подчеркивает, что "Ельцин очень русский" (крупные черты лица, сумрачное выражение, невоздержанность, хитрость, подозрительность, скандальные истории личного свойства и т.д. все, мол, как у русских). Подобная двойственность к обожаемому герою, разумеется, выражает двойственность натуры сочинителя, мешкотность мышления, раздвоенность обыденного сознания, которыми руководствуется Попцов в своей жизни. Однако не это главное. Тут просматривается более широкий замысел: поставить знак равенства между частным лицом и народом и таким образом навязать недостатки и пороки данной конкретной личности всем русским. Улавливаете? Полторанин по достоинству оценил сей хитроумный замысел, когда, размахивая рукой, как лопатой, возопил: "Умри, Олег, лучше не напишешь!" Между тем автор умеет кое-что получше делать, чем это представляется многим и тому же, в общем, простодушному Полторанину. Вот ведь что он пишет: "Нельзя от демократии отгородиться национальными традициями, хотя бы уже потому, что состояние демократии внетерриториальное. Это всегда отношение целого к части, когда внепредельным является все-таки демократия".
Честно говоря, я очень сомневаюсь, что авторство этого пассажа принадлежит Олегу Максимовичу - слишком уж он "мудрен" для него, ну да бог с ним. Сей пассаж, дает понять истинное отношение сочинителя к нации, народу, России... Проще говоря, он обыкновенный "гражданин мира", не более того.
Скажите на милость, какой же русский , немец, итальянец, француз, вообще любой человек, сохранивший в себе хоть что-то человеческое, с таким цинизмом поведал бы об убийстве, как это сделал неуважаемый мною сочинитель:
"Зрелище было богатым: праздная толпа считала выстрелы, которые делались по Белому дому: спорили, в какое окно угодил снаряд. Хвалили за меткость. Один с пониманием сказал:
– Аккуратно стреляют. Внешне практически никаких повреждений.
Горело несколько этажей...
Долгожданный ОМОН... опатрулил все значимые улицы, перегородил их. Движение по пропускам, строго по пропускам... При неисполнении команды "стоять" стреляют без предупреждения, как в заправдашнем фильме. Ночью в Москве постреливали".
– Если, - продолжал Эрудит, - интеллигенты типа ростроповичей, попцовых, явлинских, полтораниных и иже с ними лично не убивали людей, то своими действиями они оправдывали ельцинских палачей, обрекали миллионы на медленную смерть, а у новых поколений отнимали право называться людьми...
Эрудит умолк, низко наклонив голову, украдкой приложил к глазам носовой платок. Помедлив, произнес:
– Все! Как говорили древние, сказал и облегчил тем душу.
V
О даме, возомнившей себя военным министром, и других не менее великих и уморительных событиях.