Литературная Газета 6495 ( № 12 2015)
Шрифт:
Или, сражаясь в бою,
Ты защищал Родины знамя,
Жизнь не жалея свою?
Сердце больное, глаза воспалённые,
Глубоких морщин следы,
Слышал ли ты бухенвальдские стоны,
Иль с ними был рядом ты?
Видел ли ты, как бомба взрывалась
И слышал, как с взрывом крик
Чудовищным реквием отзывался
И Жизнь замирала на миг?
Видел ли ты матерей и детей,
Зловещим огнём обожжённых,
Под чёрным небом сотни смертей,
Сердце больное, глаза воспалённые,
Сколько же, сколько бед
Тебе, войной и огнём опалённому,
В двадцать досталось лет?
– Я видел всё это своими глазами!
Был ранен, убит и сожжён я в огне!
Из мёртвых воскрес, и сегодня я с вами!
Я жив, пока память жива обо мне!
Сабир АБДУЛЛА
(1953–2012)
ЖИВИ И ПОМНИ
Коль грех совершил, того делать совсем не желая,
Оплошность исправь, – как велят тебе разум и стыд.
Но если в гордыню твой дух нарядился, ругая
Стыдливость других, – тебе путь к милосердью закрыт.
Бывает в дороге: споткнулся, упал средь дороги...
Что проку винить её – путь твой ещё впереди!
Богатство утратил? Уйми свои страсти-тревоги,
Глянь проще на жизнь – и покой ощутишь ты в груди.
Коль зависть – твой друг и гостит у тебя каждодневно –
Все хвори, недуги набросятся грызть твою плоть.
И если всё ж духом на них ты навалишься гневно,
Тебе эту свору не просто в пути побороть.
Коль разум твой плох, не печалься – всё стерпит житуха.
Дурак дураком вон иной, а верхом на судьбе!
Но если вдруг совесть твоя – и без глаз, и без слуха,
Вполне эта участь подходит тебе.
ЕСЛИ ВДРУГ...
Любимой моей Севде
Когда я умру, ты слезами себя не терзай.
Наш мир двухэтажен – ты помни о том, дорогая.
На верхнем живя, сколь отпущено будет, ты знай:
На нижнем – последняя наша обитель людская.
Пусть музыка плещется в доме твоём через край!
Живи – как живые живут... Но, меня вспоминая,
О встрече грядущей, любовь моя, не забывай:
Там всем мы поделимся – участь свою ожидая...
Живи на земле с твёрдой верой в своей правоте.
Средь тысяч дорог – избери ты дорогу одну.
Когда же вдруг грустно мне станет в земной темноте,
В окошко твоё освещённое
И если увижу тебя я в печали по мне,
Вторично умру я – там, в тёмной глухой глубине.
РОДИНА
Мы – две живых души в одной святой груди.
Прости, коль путь мой был порой не прям
И труден...
Но после стольких бед,
Бесстрастно подойти –
И к камню не смогу, не говоря о людях.
Всего лишь горсть земли – и Родина со мной.
Так и стихи мои – судьбы моей подобьё...
И коль умру вдали,
Покину мир земной,
Мне хватит горсти той –
на саван и надгробье.
Перевод Николая ГОРОХОВА
Насиб НАБИОГЛЫ
(1954)
К РОССИИ
Детей я приведу
И встану у стены
Кремлёвской, на виду –
У всей моей страны.
Не мучимый хвалой,
Хулою не гоним,
Вот я перед тобой
Стою с узлом моим.
В узле весь скудный скарб –
С литинститутских лет...
Да, я вещей не раб –
Любви к вещизму нет.
Не беженец. Не бомж.
Есть где присесть, прилечь.
Не без куска. Но всё ж
О том же хлебе речь.
«Где лечь – там надо встать...» –
Сдаваемых углов,
Что довелось снимать –
Закон в Москве таков.
И всё ж я весел был!
Наверно, молод был...
Но флаг, что красным был,
Куда, скажи мне, сплыл?
Вся жизнь моя прошла
С тобой, моя страна...
И вот ты в лапы зла
Врунами отдана.
Коль знал бы чем – помог,
Чтоб не сошла с ума.
Но что тебе от строк?
Своих поэтов тьма.
И свары грязный нож –
Наш опозорил дом.
Я не о том, но всё ж...
Как много лжи кругом!
Всё можно оболгать –
Всё вытерпит земля...
Но как меня отнять
От древних стен Кремля
От горестной судьбы,
Высокой и святой?!
И хмурят дети лбы,
Печалясь здесь со мной,
Где я, почти седой,
Стою с узлом моим –
Не выгнанный тобой,
Но нищетой гоним...