Литерный эшелон
Шрифт:
– Наверное, в строевой части и то веселее…
– Ну, как вам сказать. Вот взгляните на себя. Поступили бы в гвардейский полк, или в жандармерию. И жили бы спокойно, просиживали бы штаны, жизнь вошла бы в тираж, словно дешевая газетка. Все предсказуемо. За летом – осень, за зимой – весна и так до пенсии. Скучно, так, верно, о какой-то войне мечтать начнешь. А тут вы, можно сказать на всем готовеньком: позавчера дрались с чукчей, вчера – в тайге спали около внеземного корабля. Сегодня вот в пустыне, а что с вами будет далее – даже Аллах не ведает. Может, вас завтра застрелят на улочках Монмартра. Вы не находите, как это романтично – быть убитым в Париже?
Андрей отмахнулся.
Другим безусловно скучающим оказался фотограф экспедиции. Он от безделья сфотографировал чуть не каждую улочку, каждый дом со всех ракурсов. Фотографическому делу обучился и Андрей.
Оно было для молодого человека сродни магии: увлекал не сколько поиск видов, не фотографирование. Чудом казался сам процесс, когда на чистом будто бы листе под воздействием химикалий возникало изображение.
Пока Андрей был юнкером, фотоаппарат и химикалии были непозволительной роскошью. Ну а в Белых Песках он обучался за счет государства. И в течение целого месяца, пока к этому занятию не охладел, Данилин везде с собой носил простенький аппарат.
В летающей тарелке было обнаружено множество записей, начиная от надписей на агрегатах, заканчивая даже несколькими книгами. Но о чем они были – понять было невозможно, иллюстраций в них не было.
Самым интересным было то, что инопланетные книги по формк до чрезвычайности похожи на земные. Андрей спросил об этом у Беглецкого.
– Это рационально. Попробуйте, к примеру, сшить круглые листы в книгу. Если они неквадратные – остаются незаполненные места.
– А зачем им вообще книги при этой всей электрике?..
– Видите ли, Андрюша… У книги никогда не кончится источник питания. Ее довольно трудно разрушить.
Листы инопланетной книги были из какого-то весьма прочного материала. Их не брали ножницы, с трудом они поддавались ножовке.
Ко всему прочему удалось запустить устройство, которое на плоскую матовую поверхность вывалило непонятные схемы, символы… Их было миллионы, и лишь некоторые Андрей успел сфотографировать на свой «Кодак».
– Это кинескоп, телескопия. Я читал, и генерал мне рассказывал, – пояснил Грабе. – Только у нас экраны полуквадратные, а тут прямоугольный. Как вы думаете, если мы это расшифруем, мы сильно продвинемся?..
– Всяко быстрее дело пойдет…
В начале мая прибыл Попов, получивший к тому времени чин капитана. Приехал он в костюме штатском словно в отпуск. Сделал это необычно – до Царицына на поезде, а далее – на трехколесном мотоцикле.
– Это рискованно было, – пожурил его Грабе. – Могли в дороге обломаться, что тогда?.. Помощь откуда ждать?..
– А… Нет в вас веры в технику! Ежели бы даже обломался и не починился бы сам – пошел бы пешком. Потом бы на конях вернулись, чай не Невский проспект, не украдут.
– Не украдут, а просто заберут как брошенное.
– Да они наверное не знают, что это такое!
– Потому и заберут как диковинку!
Попов занял место в комнате рядом с Андреем, на следующий день стал его учить, как управляться с трехколесным агрегатом. Начал с неприятных и грязных моментов: мотоцикл нуждался в смазке и чистке.
После удалился на пляж вместе с Грабе.
У Андрея же были другие занятия в фотолаборатории…
Рыбачили с камней, но крючок то и дело цеплялся, и приходилось заходить в воду, чтоб его выпутать.
Попову тут нравилось:
– Хорошо тут у вас! Хорошая рыбалка. Жарко, солнце припекает. Вода теплая, купаться можно… Прям рай земной!
– Купайтесь, – разрешил Грабе. – Если здоровье недорого.
– А чего так?..
– Вода тут холодная. С глубины поднимается… Здесь на мелководье еще туда-сюда. А дальше – запросто судорога может схватить…
– Нет, ну все равно теплее, чем в Петербурге… Загорать можно.
– Это всегда пожалуйста…
По пляжу к ним шел Андрей.
– А, Андрей Михайлович! Совсем забыл поздравить вас со свадебкой! Плодитесь и размножайтесь!
– Спасибо…
– Давайте к нам, рыбу удить?
– Вы же знаете, я не рыболов…
– Ах да, совсем забыл… – улыбнулся Грабе.
Данилин улыбку проигнорировал. Протянул конверт.
– Я сделал снимки, о которых мы говорили…
Грабе открыл конверт, просмотрел фотографии, кивнул, передал их Попову:
– Ну а теперь поговорим о деле…
В Швейцарии
С Горьким Высоковский не сошелся во взглядах.
Незадолго до приезда бывшего ссыльного, на острове начала работать Каприйская рабочая школа, номинально большевистская, но скоро лекторы проявили опасный уклонизм, пытаясь, к примеру, совместить религию и марксизм.
Ленин и Плеханов осудили антипартийную ересь, началась долгая, местами матерная переписка.
Высоковский старался в споры не вмешиваться, но те все равно не проходили мимо. И хотя тело лежало на пляже, у моря, разум все время бурлил, подбирал доводы для очередного спора.
Толку с такого отдыха было немного, и уже через неделю Высоковский засобирался.
– Собираетесь? – спросил Горький – Куда?..
– Да поеду в Швейцарию… На воды…
Но, попав Швейцарию, Высоковский не отправился ни в Лейкербад, знаменитый своими горячими водами, ни в Овронну или Бад Рагац, а остановился в Женеве, где встретился с товарищами по партии.
Те про себя заметили: старик сильно сдал за последнее время.
К старому большевику приставили помощника – парня молодого, совсем недавно приехавшего сюда, бывшего анархиста, перешедшего, впрочем, к большевикам.
Номинально Пашка значился секретарем, но на самом деле был навроде няньки или денщика.
Надо было следить за одеждой, бегать за провиантом готовить обеды. Стряпать Павел совершенно не умел. В этом он честно признался сопартийцам. Тех это ничуть не остановило: на деньги партии купили большую поваренную книгу.