Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
— Что? Да я… — Макфинли зашелся от ярости.
— Я вам только напомню о судьбе Охо. Он тоже хотел править миром, а уж он-то был не глупее вас, если создал «Демиург». Поверьте мне.
Макфинли обмяк. Хенинкс подошел к нему и положил руку на плечо, сказав:
— Ну, что ты, Эрхард. Ведь мы хорошо отделались. Могло быть и хуже. Забудь обо всем, и все будет как прежде.
— Да! Но могло быть и лучше, — промелькнула в голове Макфинли глубокая философская мысль.
— Но, уж насколько плохо могло быть, вы даже представить не можете, — сказала Александра вставая, — позвольте откланяться.
— До свиданья, —
Самуэль Хенинкс учтиво предложил:
— Разрешите проводить вас?
— Будьте любезны, — улыбнулась женщина.
Они вышли из дома и побрели по аллее парка. Александра вдохнула чистый альпийский воздух и сказала:
— Хорошо у вас тут, спокойно.
— Да, — подтвердил адвокат, — скажите, госпожа Пирс, а почему вы без мужа?
— Почему же без мужа? — откликнулась она. — Он в гостях у семьи Синти.
— Как? — изумился Хенинкс, — когда же он туда попал?
— Сразу, как я договорилась с Фабио.
— А как он об этом узнал?
Александра постучала по лбу, улыбнувшись, и сказала:
— Что-то, вроде телепатии.
— А-а, — произнес спутник, не очень-то поверив ей.
Они дошли до дома Синти, и женщина предложила:
— Зайдете в гости?
— Удобно ли? — смутился Самуэль.
— Почему бы и нет. Если бы не господин Макфинли, вы были бы совсем неплохим человеком, но, думаю, что с вашим отъездом все уладится. Вы же умный.
— Спасибо, — немного покраснел адвокат.
Они постучали в дверь. Из нее вылетел счастливый Фабио, и, в мгновение, разглядев Александру, кинулся ей на шею. Она немного покружила его.
— Ну вот, видишь, как хорошо быть просто малышом, — тот уткнулся в золото ее волос.
На пороге появился Марчелло Синти. Он улыбался, но при виде Хенинкса лицо его изменилось, однако голос Джонатана Пирса, донесшийся из глубины дома, успокоил его:
— Не стоит вспоминать прошлое. Господин Хенинкс — блестящий адвокат и еще послужит миру во благо, не так ли, Самуэль?
— Я постараюсь, — ответил тот скромно, — и еще, я прошу мне простить мою преданность господину Макфинли.
— За что ж извиняться, — ответила Лючия, — каким же вы были бы профессионалом, если бы не выполняли требований клиента? Но забудем об этом, у нас сегодня праздник. Проходите в дом.
Когда все расселись за столом, Александра, подняв бокал шампанского, сказала:
— Возблагодарим Господа за то, что Он позволяет нам исправлять Его ошибки.
"Но, кто же я, что могу их исправлять?" — подумала женщина, делая глоток.
Ужасный грохот раздался снаружи над долиной сразу после этого. Испуганные люди выбегали из своих домов и в изумлении смотрели, как над одной из вершин, в вечернем воздухе тает образ необычной женской фигуры.
— Господи! Это еще что? — воскликнул ошеломленно Хенинкс.
— Насколько я понимаю, — ответила загадочно Александра Пирс, это — Египетская богиня …
— … Изида? — изумленно выдохнул адвокат, глядя на исчезающие контуры.
— Вот именно! — раздалось в ответ.
Никаких комментариев у Самуэля больше не нашлось. — ВМЕСТО ЭПИЛОГА-
ИЛИ
ПОСЛЕДНИЙ СОН АЛЕКСАНДРЫ.
Колокол….
Вода заливает уши и рот. Я барахтаюсь изо всех сил, как лягушка, попавшая в кувшин с молоком. Водоворот тащит меня на дно, но я не хочу туда:
Сознание размыто и сейчас, и есть только одно, неотвязчивое, вопящее желание — воздух! Вокруг меня проносятся какие-то предметы, люди, эпохи, а я тянусь мимо них к одному лишь глотку чистого воздуха. Я вижу, но не помню кажущегося многообразия этих предметов, слышу, но не понимаю сотни разно говорящих об одном и том же людей, сравниваю и поражаюсь схожести сменяющихся эпох, и я задыхаюсь в этом монотонном многоличии.
Сколько осталось сил для борьбы с бесконечным потоком иллюзий? Откуда прибывают эти силы, когда я, уже готовая пойти на дно этого вязкого в своей бессознательности хаоса, вдруг ощущаю отклик моим молитвам, идущий откуда-то сверху. Тогда в голове вспыхивает свет, проблески сознания возвращаются, и, пронзенная волевой мощью неведомых энергий, я устремляюсь на поверхность как торпеда.
Не соображая еще, что произошло, дышу. Дышу полной грудью и вопль радости переполняет меня: свободна!
И тут я уже отчетливо слышу два удара колокола: бо-ом, бо-ом. Будто, кто приветствует меня — еще одного путника, сумевшего преодолеть жизненный омут. Но — нет! Колокол призывает меня к осознанию реальности, вырывая меня из мира иллюзорной свободы. Еще бы: я по-прежнему мало что вижу вокруг, все застилает густой туман, а я стою по горло в болоте, утопая ногами в вязком иле.
Воздух свободы, которого я так страстно желала, оказывается липнущим к горлу ядовитым газом болот. Но в голове немного проясняется и паническое желание жить и дышать, ставшее достигнутой мечтой, падает в свой омут, а я пытаюсь идти в сторону берега, с отвращением выдергивая ноги из скользкого, топкого дна. Я иду, но конца болоту не видно. Меня знобит, а порой кидает в пот и жар, когда кто-то под водой поглаживает меня по ногам и, слегка так, исподволь тянет под воду. В один из таких моментов я оступаюсь в яму, и тот, кто ненавязчиво увлекал меня до сих пор, теперь дергает вниз изо всех сил. Я снова хватаю воду ртом и вижу перед собой лицо юноши, который когда-то (я уж и не помню, в какой из жизней!) ухаживал за мной. Его глаза холодны и пусты, но на лице гуляет блудливая улыбка, как и у многих здесь. "Он не холоден и не горяч, но тепл", в нем нет искры ни от Бога, ни от Сатаны. Но я-то знаю теперь, что наличие любой из искр — залог подлинной жизни, а не ее тени, и я отталкиваюсь изо всех сил ногами от моего «ласкового» ухажера и пробкой вылетаю на поверхность, чтобы сделать глоток такого мерзкого и одновременно необходимого воздуха.
Что-то изменилось вокруг, когда я прихожу в себя. Туман начал рассеиваться, и я вновь бреду измученная и опустошенная, понимая, что назад уже никогда не смогу вернуться. Напрягаю все силы, чтобы искать то неведомое, для которого теперь живу, и забыть то прошлое, которое вижу, будто жизнь в мрачной норе без света и воздуха. Неопределенность поисков тяготит меня и откалывает кусочки воли, порождая сомнения и вопросы: кто я? куда?
Туман нехотя растаял, но солнца по-прежнему не видно. Тяжелые тучи покрывают горизонт, но радость и надежда переполняют меня, когда я наконец-то вижу берег. Я иду-плыву, натыкаясь постоянно на кого-то, но у них там, под водой нет даже и половины тех сил, которые есть теперь у меня, и они не могут противиться моему движению вперед.