Литта
Шрифт:
— Дед, я не хочу быть Брендой!
— К сожалению, у тебя нет выбора, а у меня возможности помочь. Эта легенда стала традицией, а традиция — негласным законом.
— А почему бы тебе самому не жениться? — задумчиво выговорила Литта, усаживаясь перед ним на краешек стола. Глядя на неё снизу вверх из кресла, Александр любовался ещё мягкими по-детски очертаниями упрямого подбородка, а девочка продолжала свои размышления: — Ты же ещё не старый. И тогда твой ребёнок получит право наследования, а не я, всего лишь твоя внучка. Неплохо я придумала?
— Ты привыкла ко мне, Литта, поэтому и думаешь, что я не
— Меня все ненавидят. Все знают о "холодных" и об ангеле-хранителе и боятся, что я симбиот. Даже охотники. Они просканировали меня и всё равно не верят. Если я стану Брендой, никто не захочет стать ради меня Эриком.
— Литта, ты не учитываешь и других обстоятельств. Эриком могут стать и ради того положения, которое ты можешь дать претенденту на твою руку. А там, глядишь, сработает старая истина: стерпится — слюбится. И, Литта, не слишком рано ли ты начала разговор о замужестве?
— Не шути, дед, — девочка пересела на подлокотник кресла и прислонилась к дедовскому плечу. — Ты ведь понял, что я имела в виду.
— Конечно, понял, моя милая девочка, — вздохнул Александр и обнял внучку.
Не мог же правитель планеты Эрис признаться любимой малышке, что сам устал от бремени неограниченной, а значит — весьма опасной власти.
Литта поцеловала его и побежала из кабинета. Но у двери остановилась. Погладив витую дверную ручку, девочка смущённо, хотя и с явным любопытством сказала:
— Дед, не сочти меня жестокой. Я терпимо отношусь к Вирджинии. Скажи честно: что бы с нею сделали, если б меня не нашли?
Ответа она не дождалась. Дверь закрылась, и долго смотрел в ничто старый Александр.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Легенда Эрис
ЭРИК И БРЕНДА
1.
Противник, кажется, решил, что загнал её в угол и победа — дело следующих секунд. Правда, он забыл, что бой не показательный, а тренировочно-произвольный. Литта отбила не самый лучший его удар и, нырнув под очередной замах противника, левой рукой перехватила его кисть с оружием. Её собственный меч мгновенно крутнулся в ладони, клинок плашмя прижался к локтю, а крест рукояти хлёстко врезался в сетчатую маску противника. Слишком грубая кольчужная рубаха, крепостью которой спарринг-партнёр гордился в начале боя, не дала ему выпрямиться, а её тяжесть довела инерцию движения до логического конца: боец затоптался, короткими шажками назад ещё пытаясь удержаться на ногах, и безнадёжно рухнул.
Она помогла ему подняться, улыбнулась его самокритичной и ворчливой шутке. Некоторое время пришлось поухаживать за ним: кольца рубахи зацепились друг за друга и пришпилили руку к животу. Наконец, Литта поклонилась бывшему противнику и пошла к скамьям у стен. Её последний бой наблюдали многие клубные завсегдатаи и одобрительно приветствовали его исход. Затем мастера стали выкликать новые пары для поединков.
Машинально полируя меч найденной под скамейкой ветошью, пропитанной специальной жидкостью, Литта следила за боями. Итак, последний бой, последний клуб, последние дни пребывания на Альте. Быстро же пролетели годы учёбы!.. Когда она заканчивала университет, ещё теплилась надежда, что ей разрешат пожить на Альте, но… Но! Но… А жаль. Девушка подцепила мечом свою маску, теперь уже ненужную, и швырнула подальше вдоль стены.
— Что это? Жест отчаяния? Пренебрежения?
Скамейка прогнулась под Дартом. Литта покосилась на него, такого самоуверенного и насмешливого. Явился. Вовремя, чтобы застать её в растрёпанных чувствах.
Этот тип прилип к ней месяц назад. Высокий смуглый красавец, увлечённый атлетизмом, он входил в первую десятку самых богатых людей Альты, которые могли себе позволить не делать деньги, а только тратить их. Он настолько привык брать, что не понял категорического отказа симпатичной студенточки, встреченной на вечере у друга. Телохранители, встревоженные его долгим отсутствием, не сразу нашли хозяина в библиотеке, за одним из кресел. Когда Дарт очнулся (с разбитым в кровь ртом) у стены, которую подпирал, ему хватило здравого смысла и иронии правильно оценить ситуацию и сообразить, что судьба наконец подарила ему нечто интересное.
От друга он не смог узнать, где живёт Литта, — лишь её имя. Дарт обработал данные на компьютере, а вечером отправился в клуб — с букетом цветов. Там ему объяснили, что девушка по имени Литта нигде не задерживается больше, чем на неделю, и сведения о ней устарели.
Дарт связался с нынешним владельцем клубной системы "Эскалибур", но получил неутешительный ответ: "Люди приходят и уходят, а стать членом клуба может лишь постоянный участник боёв. Ваша дама, насколько я понимаю, чаще бывает у меня гостьей, а таких мы не регистрируем".
Несколько дней Дарт кочевал из клуба в клуб, затем упорно дежурил в круглосуточной библиотеке, где она готовилась, по сообщению нанятых детективов, к выпускным экзаменам.
У Дарта скоро сложилось твёрдое убеждение, что Литта — это миф, такого человека просто нет. Но он отличался упрямством и к её последнему экзамену, по звонку детектива, примчался за час до начала. Наградой стало видение стройной девушки с тяжёлым узлом русых волос, лицо которой светилось покоем и безмятежностью. Она прошла мимо, улыбнувшись: "Привет!" Потрясённый Дарт почувствовал, что тает от блаженства: его узнали!..
Дожидаясь девушки с экзамена, он размышлял на довольно странную для него тему: случись им встретиться где-нибудь на прогулке, он не смог бы подойти к ней. Почему? В его классификации женщин есть всякие. Литта оставалась Литтой, и никакая классификация не могла бы втиснуть её в своё прокрустово ложе. При виде Литты ему вообще не хотелось думать об оценках и параметрах. Исподтишка лезло возражение: а может, ты её и не заметил бы, если б она тебе не врезала?.. Он поморщился при воспоминании и мысленно проворчал: "А если наоборот? Ведь заметил, привлекла же внимание. Оттого и получил".
Дарт превратился в тень — оригинальную, ведь разговаривал он с девушкой, что называется, сверху вниз, покровительственно. Другое дело, что Литта едва заметной усмешкой тёмно-серых глаз или приподнятой бровью сводила на нет все его усилия занять ведущее место в их взаимоотношениях.
— А тебе хотелось бы видеть меня в отчаянии?
— Даже представить такое невозможно… Литта, мне иногда кажется, я влюблён в тебя.
— Как интересно! С чего бы это?
— Ты не похожа на других. Мне это нравится.