Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Никитин Юрий Александрович

Сэр Артурас пробурчал:

– То-то он так старается…

– А что? – спросил сэр Микаил. – Достойная цель. И всем понятная. А не называть свое происхождение… Может быть, он и вовсе сын беглого преступника? Вора?.. Сын убийцы и шлюхи, потому так ревностно оберегает эту тайну?

Сэр Артурас сказал предостерегающе:

– Тихо, доблестный друг. А то и вам придется прикидываться смертельно пьяным.

– Я не стану прикидываться, – проворчал сэр Микаил. – Я прямо так в глаза и скажу…

– Потому

что уже пьяны, – определил сэр Артурас. – Еще время не пришло для громких разговоров. А потом, когда о таком заговорят, этот чужак ощутит себя в Брабанте, как уж на горячей сковородке.

Он внезапно прервал разговор, ринулся навстречу высокому статному рыцарю, что отличился в конных состязаниях.

– Простите, доблестный сэр, – вскричал он с восторгом, – не вы ли тот знаменитый Гандергейт, который отличился на Баварском турнире, выбив из седла самого Черного Герда?

Рыцарь с достоинством поклонился.

– Имею часть им быть.

– Великолепно! – сказал Артурас обрадованно. – Это великая честь – видеть такого знаменитого бойца! Я уверен, что и завтра вы себя покажете с таким же победным блеском!

Сэр Гандергейт с достоинством наклонил голову.

– Спасибо. Я буду стараться.

– Вы явно знатный турнирный боец, – сказал сэр Артурас. – Это чувствуется в каждом вашем движении. Вы наверняка побывали на многих турнирах…

Сэр Гандергейт ответил сдержанно:

– И во многих одерживал победы.

– Я так и думал, – обрадовался сэр Артурас. – А скажите, пожалуйста, встречался ли вам на турнирах рыцарь по имени Лоенгрин?

Гандергейт задумался, покачал головой.

– Нет, не припоминаю.

– Точно?

Гандергейт кивнул:

– Точно-точно.

– Может быть, вы просто забыли?

Гандергейт взглянул на него высокомерно.

– Меня не так уж часто били по голове, – сказал он, – чтобы отшибить память. Рыцарей я всех помню, даже самых мелких… из тех, конечно, кто участвовал в схватках. Любителей выпить и погулять я не запоминал.

– Спасибо, – сказал Артурас обрадованно, – вы меня просто ошеломили.

– Не за что.

– Есть за что, – возразил Артурас.

Кресло Лоенгрина как герцога и хозяина Брабанта, который принимает турнир и оплачивает все расходы, во главе главного стола, рядом блистающая красотой Эльза, возле нее затмевающая всех дикой красотой графиня Ортруда, надменная и величественная, в то же время настолько царственная, что многие рыцари, прибывшие издалека, принимали ее за герцогиню, супругу знаменитого Лоенгрина.

Сэр Перигейл спросил свистящим шепотом:

– Ваша светлость, как насчет завтрашнего дня?

– Буду зрителем, – пообещал Лоенгрин.

– Ваша светлость, – сказал Перигейл с укором, – а как же вскинутое победно копье, которым сокрушен противник, этот победный крик, что сам исторгается из всей вашей сути, это счастье победы, это дикое наслаждение, которого не даст ни одна женщина, этот взрыв ликования толпы, эти крики, хвала, улыбки девушек на трибуне и завистливые похвалы других рыцарей!.. Разве с этим что-то сравнится?

– Ну, – проговорил Лоенгрин, – с этим сравнится разве что… хотя зачем сравнивать? Давайте я вам сам налью, доблестный сэр Перигейл!

Глава 17

К неудовольствию Перигейла, Лоенгрин так и не принял участия в турнире. Злые языки тут же разнесли весть, что рыцарю Лебедя просто не позволили выступить из-за его низкого происхождения. Как известно, хорошие новости ползут черепахами и чаще всего не доползают, а недобрые – летят птицами и достигают самых дальних мест: Эльза тихонько плакала, не показывая это молодому герцогу, а когда вернулись в Анвер, там их встретили сочувственными взглядами и подавленными вздохами.

И в тот же день к воротам замка подъехала группа всадников, Лоенгрин узнал во главе отряда графа Тельрамунда. Один из рыцарей протрубил в рог, требуя открыть ворота.

Лоенгрин вышел на балкон, отсюда видно, как сэр Перигейл раздает распоряжения воинам, все разбегаются по местам споро и без лишних движений. Лучники на стенах оставили свое оружие и взяли арбалеты, так как среди прибывших двенадцать рыцарей, закованных с головы до ног в прекрасную сталь, и столько же оруженосцев, у которых доспехи почти такие же.

Эльза воскликнула в ужасе:

– Чего он прибыл?

Лоенгрин ответил нехотя:

– Обязан. Хотя я тоже предпочел бы, чтобы он… оставался у себя. Но это могут расценить, что я его боюсь или хотя бы опасаюсь. Прости, я оставлю тебя на время.

– Ты куда?

– Надо встретить, – ответил он. – Увы, долг…

Когда он спустился в зал и вышел во двор, Тельрамунд и его рыцари уже слезали с коней.

При виде герцога рыцари повернулись к нему и почтительно преклонили колена, а Тельрамунд выждал, когда герцог приблизится, и тоже склонился в жесте вассала.

– Ваша светлость, – прорычал он мощным голосом, – я прибыл… дабы лично принести… клятву покорности.

Лоенгрин ответил сдержанно:

– Очень хорошо, граф. Встаньте, коней ваших накормят и напоят, а для вас всех в зале накроют стол. Присягу принесете на полный желудок. Надеюсь, он это выдержит.

Тельрамунд поднялся, мрачный и угрюмый, как обросшая мхом скала, за ним поднялись и его рыцари. Лоенгрин смутно подивился, что Ортруда не вышла приветствовать мужа, потом решил, что поступила мудро. Ее присутствие усилило бы напряжение, при женщине мужчины всегда ведут себя более неуступчиво друг с другом, безрассудно идут на ссоры и стычки…