Логика прыжка через смерть
Шрифт:
Понятно, что она была прекрасно обеспечена – ведь разумная сумма денег это то, с чем влюбленный рыцарь расстается легче всего.
Не все сходило Нате с рук. За двенадцать лет сознательной сексуальной жизни она получила восемь сотрясений мозга, два из них тяжелые. Почти все ее ребра были сломаны. Однажды ей сломали ногу и бросили ночью в пустынной местности; пока она ползла к дороге, ее укусил ядовитый паук, а уже у самой дороги атаковали голодные крысы. К счастью, нашелся велосипедист, который ее подобрал.
Тот велосипедист повесился в колодце семь месяцев спустя и завещал Нате свой домик с тремя окнами. Домик Ната не взяла – она старалась не ради выгоды, а из интереса. К сожалению, у велосипедиста остались два брата, оба двоюродные и оба очень злые. Вскоре после смерти в колодце они нашли городскую квартиру Наты и чуть было ее, проклятую, не поймали. На суде браться сказали, что обязательно достанут Нату, когда выйдут – за что им и добавили срок. До четырех лет.
Четыре года истекли последней весной. Впрочем, об этом сроке Ната крепко забыла.
Однажды была Ната замужем, за артистом цирка. В цирке муж уворачивался от пуль и демонстрировал свою гибкость. Замужество ее кончилось быстро и печально. Был поздний осенний вечер, из тех вечеров, в которые хочется просто положить голову на грудь любимого или любимой и молчать, молчать, молчать, пока любимому или любимой твое молчание не надоест – бывают такие вечера. Электрички в метро ходили редко, вдоль платформы скакали несколько самоодомашнившихся крыс, любимой груди поблизости не было, а была только ядовитая Ната Бяцкая, это раздражало мужа, уже начинавшего понимать суть своего положения, а между столбами ходил странный молодой человек в вязаной шапочке, в черной куртке, в светлых джинсах и кожаных ботинках маленького размера.
Странный человек махал руками, хлопал ладошками по каменным столбам, подпрыгивал по-лягушачьи, скакал на одной ножке, вертелся волчком вокруг вертикальной оси, колотил воздух с такой скоростью, что руки сливались в серое мерцание. Но двигался он красиво, мощно и упруго. «У меня был такой номер, – сказал муж, чтобы убить вязкую тишину, – пляска каучукового человечка.» «А вот с таким ты не справишься, – сказала Ната Бяцкая, – это тебе не уворачиваться.» «Я не хочу ему мешать, – сказал муж, – он красиво двигается.» «И это сейчас называется мужчиной!» – заметила Ната и начала поправлять розовый берет, вынув зеркальце.
Ната Бяцкая знала на чем вертится мир.
Когда муж попал в больницу, Ната его бросила. Она всегда по-настоящему любила своих мужчин и мужчины это видели. Она никогда не преувеличивала свои чувства. Но она не знала любви к прошлому, к памяти, к воспоминанию; она вообще не имела воспоминаний, а жила только настоящим. Сегодняшним мужчинами она была предана как влюбленная кошка, но уже завтра она смогла бы переступить через их тела, уйти и не обернуться. Она чувствовала экстаз, заставляя мужчину взорваться и разлететься искрами, подобно новогодней ракете, но обгорелые бумажки, оставшиеся от чуда, ни интересовали ее ничуть.
Ната интересовалась также женщинами и стариками. Ей не обязательно было пользоваться преимуществами своего пола – она могла просто общаться с человеком – конечно, с тем же результатом. Встретив незнакомца или незнакомку, она быстро овладевала вниманием собеседника и делала беседу личной. Человек, говоривший с ней, ощущал гипноз ее личности – с каждым словом Наты перед ним открывались целые миры, о которых он не подозревал. Беседующие забирались в самые сокровенные глубины личности, собеседник выкладывал Нате самые ужасные свои грехи, снимал все свои доспехи и, может быть, впервые в жизни ощущал жуткий радостный холодок совершенной моральной беззащитности. Ната находила в чужой душе все болевые центры и, выждав подходящий момент, начинала жалить. Ведь каждого можно убить словом, если очень точно прицелиться.
Еще одним приемом Наты был скандал с примирениями – вариант того же маятника, но в несексуальной области. Она ссорилась и мирилась, ссорилась и мирилась, ссорилась и заставляла мириться другого. Вскоре другой уже не понимал любит он Нату или ненавидит. Ната натягивала до предела обе нити – и любви и ненависти. Рано или поздно эти нити разрывали ее друга и врага – разрывали после того, Как Ната умело делала разрез. Когда доведенный до отчаяния человек окончательно понимал, что боготворит Нату и падал на колени, порываясь примириться – как раз тогда Ната вонзала в него свое жало. Не была чужда Ната и криминалу. Однажды она связалась с шайкой, грабившей банки. (Слова И. Петрова о том, что корыстной преступности нет, были легким преувеличением.) Она спала с каждым из шестерых мужчин и каждого обожала. Но шестеро было слишком много для нее – тогда она выдала первого второму, а второго третьему. В результате мужчин стало всего четверо. Еще двоих застрелили во время погони. Один сбежал, а последнего Ната сдала органам правосудия, за что получила медаль и должность воспитателя детского приюта. Ната была счастливой женщиной и радовалась каждому мгновению своей жизни.
Итак, минут через двадцать ворота отворились.
59
Группа ZZZZ постаралась довести дело до конца.
Заур Тимаурхаба, обезвредивший М-кретина по кличке Женщина, все-таки попался на этот раз. Для операции был использован М-кретин женского пола, по кличке Пончик. Пончик была очень миловидной толстушкой с повышенной сексуальностью (подкачали гормонов) и с формой болезни Б02, с той же, что и Наты Бяцкой. Форма Б02 означает наклонность к сексуальным преступлениям. Пончик влюбляла в себя мужчин и, влюбив, начинала издеваться над ними, вертеть ими и так и этак, не утрачивая, однако, контроля над ситуацией. Теоретически, даже самая мощная психика не может выдержать постоянных колебаний с большой амплитудой – постоянных превращений белого в черное и обратно. Психика начинает разрушаться. Терроризируемый испытывает столь сильные мучения, что любой выход, даже смерть, кажется ему счастьем. Очень удобно для применения.
Пончик поймала Заура без труда. Несколько недель он не знал в ад ли он попал или в рай. Он метался, клялся, проклинал, обещал отдать все, обещал задушить и самому выброситься со сто шестого этажа (на котором занимал аппартаменты), то есть совершал все обыкновенные мужские глупости. К концу третьей недели он окончательно потерял собственную волю и подчинился женщине, испытывая от этого жуткое блаженство – то же самое чувство, которое он испытал однажды, падая со скалы спиной вниз – но сейчас блаженство было постоянным.
Пончик поселилась на сто третьем этаже и запретила Зауру входить через дверь.
Отважный горец спускался по наружной стене, которая во всю высоту была покрыта толстыми виноградными лозами, и входил в окно обожаемой. Обожаемая позволяла целовать себе руки, разрешала прислуживать и лежать в ногах. К концу вечера она легонько ударяла своего раба туфелькой по лбу (в знак благодарности) и выпроваживала через окно.
Агент номер 02, отвечавший за операцию, все ждал, что горец сорвется, но тот лазил по стеблям ловко, как обезьяна. Так прошла еще одна неделя. Пончик стала приглашать к себе любовников – она позволяла Зауру смотреть на все детали любовного процесса, а под конец, устав, позволяла ему поцеловать свою руку и прибрать в комнате. Любовники, которые обычно приходили группами по три или по четыре, насмехались как могли над смуглым человеком с дикими глазами. Пончик приказала Зауру терпеть и он терпел. Любовники просили его протянуть ладонь и плевали в ладонь. Они выдумывали и другие забавные развлечения, но Заур терпел. Так продолжалось до того дня, когда один из любовников ударил Пончика.