Логика вынужденности обычаев выживания Северо-Запада
Шрифт:
Террором - тотальным уничтожением, можно назвать три периода:
ФАШИСТСКИЙ
ХРУЩЕВСКИЙ
СОВРЕМЕННЫЙ (произошедший на наших глазах)
И если первый и третий несомненны, и по итогу давно сравнялись (хотя современный еще не поставил свою конечную точку, и так похоже, что превзойдет злодеяния фашистов, что разорили и сожгли у нас все), то Хрущев, этот недобитыш Троцкого, попросту не успел проявить себя во всей красе, ему досталось заниматься вредительством против, уже по настоящему советской власти, которую мы приняли, лишь 10 лет. С какого времени Советскую власть можно считать народной? Лишь с середины 30-х (не буду утомлять фактами и цифрами), но течение это прервала война, а в 50-е, когда только стали становиться
Но всякий террор ставил своей насущной задачей уничтожение русского природного смыслового образного языка. А это возможно только в городах, с внедрением языка "информирующего" о событиях, а не рассказывающего о них. Через "организацию труда", множащихся никому ненужных отчетов и прочий канцелярский блуд.
Слово что Дело. Для вас - БЕСсмыслица, у нас - БЕЗсмыслица. По нашим понятиям, вы живете с бесами, бесенят приваживаете, да и сами уже что беси. Вот в этих понятиях - понятиях живого и материального слова, значениях слогов - заложены опять же наши обычаи и наша идеология. Потому, когда речь заходит о главнейшей ошибке уже "официального" или "организованного" неоязычества ("ССО" или "КЯТ" - тьфу на "аббревиатуру"!
– неужели непонятно, что и это от "лукавого"?) она - отказ от осмыслов - языческого наследия славянских языков.
Уничтожение народа направлено через уничтожение его языка - с этим никто уже не спорит. Но еще можно исследовать, и наглядно видно - что именно уничтожалось, когда и какими причинами (если не принимать во внимание официальные трактовки).
Помните шабаш 90-х и первого десятилетия двухтысячного по изданию матерных, уголовных, приписываемых классикам похабных и прочих? Наблюдается такая нестранность, которую можно выводить в правило - их авторами, собирателями и исследователями, выступали представители характерных фамилий, с русским этносом общего не имеющими, ни в природно-языковой, ни мировоззренческой.
Первый опыт был положен третьим переизданием "словаря Даля", сохраняющим в заглавии его имя, но тем его порочащим. Произошла диверсия: влив более 20 тысяч слов от разносчиков немецкого идиша, слов юго-востока, цыганских, иудейских, албанских, грязной каторжной ругани (матерщины), "одесских" и мест "оседлости", базарно-контрабандных, социального паразитизма и всяко-прочих, исходящих от представителей оного. Было совершено первое масштабное плановое (после революции начался прямо-таки шабаш) осквернение русского языка через словарь, за которым сохранялось понятие, что он содержит в себе "русское, живое и народное". Преступление (подлог) был совершен от "имени Даля", размещенное приписывалось его авторитету и породило понятие "русское матерное" (от слова "мать"), вместо известного и презираемого, как "похабень", но уже как о неотъемном явлении общей русской культуры. Злой умысел очевиден. Исполнитель - профессор польской (Краковской) академии И. А. Бодуэн де Куртенэ, прирожденный иудей, не являющийся природным носителем великорусского языка. Вдобавок ему удалось внедрить, что смыслы русского языка передаются фонемикой (как в идише), а не образами (что, как понятно несут в себе гораздо больше смысла, чем простое акустическое восприятие звуков).
Этим было заложено "научное" (околонаучное, псевдонаучное), уже государственное (образовательное), внедрение информационного языка с единовременным уничтожением (забвением) образного языка. Сегодня считается уже не то что слоги (как в древности) не несут наглядного образа, но даже и сами русские слова. До поры до времени не отрицается, но старательно не замечается. Затем отрицается, но уже на основаниях науки. Уничтожение забвением и наглой шулерской подменой.
Таков был завершающий этап борьбы с языческими слогоосмыслами. Не странно ли, что в наше время само понятие "образ" (кстати, перешедшее на иконы)
Отучили даже от обычая говорить эти слова, не то что понимать их правильно. Им, этим когда-то привычным слово-осмыслам, предназначено уничтожение - а казнь свершилась. Казнь умолчанием.
Повторю еще раз. Обычай - есть селекционная работа народа над самим собой. Исчезновение обычаев говорит о том, что работа эта не ведется, а понятие народа, как общности, размывается, и он находится на грани исчезновения (растворения). Исчезновение народных обычаев (как и исчезновение языка способного нести образы, а не одну лишь "голую информацию") на руку глобалистам. Понятие "враги народа" заклеймено, словно те, вдруг, в одночасье, исчезли. Пока существует народ, у него есть и враги, это следует понимать, и оценивать все эти "хазарско-половецкие пляски" вокруг него, соответственно. Видеть - чему они служат, куда, к какому рву, стремятся перенаправить.
"В России, как и в любой стране мира, часть населения, составляющая элиту общества, должна иметь от жизни всё. Удел остального населения - обслуживать своих лидеров. При этом естественным явлением будет и то, что часть населения будет вымирать от голода, а часть будет находить себе пропитание на помойках..."
/А вот это уже Кириенко (Израитель) - бывший премьер-министр России, а на тот момент полномочный представитель Президента в Приволжском Федеральном округе, - из речи перед выпускниками Всероссийского института повышения квалификации МВД России в 2002 году (то есть, руководителями "силовых структур" примеряя к дням сегодняшним)/
В 30-е - уж, не с подачи ли Сталина?
– было введено (ныне заклейменное!) понятие "враги народа" - очень емкое и точное. Сегодня почему-то стесняются называть вещи своими именами, словно исчез сам народ или у народа не может быть врагов. И кто сегодня выступает врагом деревни?
"На троне не бывает предателей!" - писал Карамзин жестоко ошибаясь, поскольку не жил во времена новейшие, времена унижения России, что случились именно через "тронное предательство", столь тяжкое, что следующим властителям в видимой части истории его не поправить.
Удивительно ли, что народ, тот что брошен, остался за бортом, о котором не упоминают "президентские послания", занят инстинктивной самозащитой?
Вырванному из собственной среды и переместившемуся в другую выживать на местности придется по сложившемуся уставу (обычаям) той самой местности. Как в тайге закон вовсе не тайга - он "тайга-закон" (достижение справедливости), когда пришлый не следует принятым обычаям, налагающимся обязательствам, как к примеру, не гадить, не брать чужого, отдавать вдвое в заимке, которой воспользовался. (В нашей местности это называют "отдарками").
Народ жив, пока в нем живет первенство обычаев над законом. Закон пытаются навязать, им подчинить, он может идти (и часто идет) вразрез устава-обычаев сложившихся по себе, отточенных временем, логикой жизни.
Право на месть - языческое право, а в нем то естественное. как выдача убийцы головой семье убитого для их собственного суда - обычай древний, удивительный в своей логичности, великое сдерживающее всякого рода проступков, разом вычищение крайностей, вырастившее со временем обдуманные характеры, осознающие общность и ответственность перед общностью (варажников отдавали головой только варажникам, но суд был продуманным, с пониманием всех последствий). Мы ощущали себя единым племенем по факту принадлежности к земле, на которой жили, и обычаям, которые первенствовали, каким бы ни был и как бы не изменялся закон.