Лоренцо
Шрифт:
Когда ее задница становится пунцовой, и она снова близка к краю, я выключаю игрушку и бросаю стек на пол. Она опускает голову, и все ее тело обвисает, в основном удерживаемое цепью, прикрепляющую ее запястья к потолку. Она скулит, когда я вынимаю вибратор из крепления между ее бедер, и я снимаю с нее ремень, осторожно касаясь кожи ее чувствительной плоти. Она стоит передо мной в одном моем ошейнике и повязке на глазах.
«Как дела, солнышко?»
Она задирает подбородок, ее розовые щеки залиты слезами. Черт возьми, она прекрасна. «Я в порядке, сэр».
Просунув руку между ее бедер, я просовываю два пальца в ее влажные складки, прежде чем окунуть
«С-сэр?» Она пытается опуститься еще ниже на мои пальцы, но не может из-за ограничений.
«Хочешь узнать о нашем первом разе? Ты было так чертовски хорошо. Я потерял себя в тебе. И я теряю себя в тебе каждый чертов раз».
Я впиваюсь зубами в мягкую кожу на ее шее, заставляя ее громко стонать. Ее ноги дрожат, когда ее оргазм снова становится опасно близко, и я вытаскиваю из нее пальцы, облизывая их, пока она скулит от разочарования. «Часть меня знала с того самого первого раза, что мы окажемся прямо здесь. Даже когда я отталкивала тебя, какая-то часть меня знала, что однажды мы окажемся в этом месте. Ты с моим ошейником». Я ласкаю ее горло, и ее грудь вздымается. «Ты полностью моя. Моя, чтобы контролировать. Моя, чтобы использовать». Я щипаю один из ее твердых сосков.
«Сэр», — скулит она, и слезы текут по ее лицу.
«Моя, чтобы заботиться. Моя, чтобы поклоняться». Я прижимаюсь губами к ее губам, дразня ее обещанием поцелуя, а затем отстраняюсь. «Кому ты принадлежишь, Мия?»
«Вам, сэр», — шепчет она.
Расстегнув молнию на ширинке, я обнимаю ее одной рукой за бедра и освобождаю свой член из-под брюк. Я хватаю основание и сжимаю. Ее руки, должно быть, болят, и она, вероятно, приближается к пределу того, что может выдержать, но как мне не трахнуть ее прямо сейчас, когда она связана и отчаянно нуждается во мне? Я тру головку своего члена о ее клитор, и все ее тело содрогается. Она наклоняется ко мне, когда я поднимаю ее, обхватываю ее ноги вокруг своей талии и располагаю свой кончик у ее входа. Она такая чертовски горячая и манящая, что меня почти убивает не вонзиться в нее прямо сейчас, но она так опасно близка к краю, что это может просто опрокинуть ее, и она не может кончить — пока.
«Пожалуйста, сэр? Ты мне нужен».
«Ты завладела каждой частичкой меня, солнышко. Я весь твой. Всегда». Я погружаюсь в нее наполовину и стону от облегчения, которое испытываю от ее горячей, влажной киски.
Дрожь сотрясает ее тело и заставляет ее дергаться на цепи. Я поднимаю взгляд на ее руки, осознавая боль, которая, должно быть, сейчас пронзает их. «Ты так хорошо справляешься. Ты принимаешь свои наказания, как хорошая девочка». Я погружаюсь глубже, и она покрывает меня потоком скользкого тепла. «Так чертовски хорошо». Я стону, когда тепло разливается по моему позвоночнику. Моя голова кружится
Она запрокидывает голову, прижимаясь к моему члену, пока она гонится за оргазмом, в котором я ей отказывал. Я полностью погружаюсь в нее и всасываю в рот шершавый сосок, прикусывая его достаточно сильно, чтобы заставить ее закричать, и причиняя ей идеальное количество боли, чтобы смягчить ее удовольствие и держать ее на грани.
«Лоренцо», — стонет она, ее рот открыт, а грудь вздымается от усилий дышать.
Держа одну руку на ее талии, я поднимаю другую руку и освобождаю ее запястья от крюка на потолке. Она роняет голову мне на плечо. Ее горячее дыхание на моей шее заставляет все крошечные волоски встать дыбом. С моим членом, все еще внутри нее, я несу ее на кровать. И когда я выскальзываю из нее секунду спустя, она всхлипывает.
«Где у тебя болит, солнышко?»
Она шмыгает носом. «Мои руки».
Я протираю руками ее руки вверх и вниз, нежно разминая мышцы, чтобы успокоить боль и стимулировать приток крови. Через несколько мгновений ее дыхание выравнивается, а грудь перестает вздыматься. «Ты так хорошо справилась, tesoro».
Улыбка тронула уголки ее губ. «Спасибо, сэр».
Я снимаю с ее глаз повязку. Она моргает, привыкая к свету, и когда ее глаза наконец находят мои, она вознаграждает меня ошеломляющей улыбкой. «Ты так чертовски красива, Мия». Я провожу пальцами по ее ошейнику и нежно дергаю его, заставляя ее ахнуть. «И ты выглядишь еще красивее в этом».
Она хлопает ресницами. «Мне нравится носить твой ошейник, сэр».
Я опускаю руку между ее раздвинутых бедер, наслаждаясь тем, как ее глаза закатываются, когда я играю с ее мокрой киской.
«Ты так красива. Ты чертовски идеальна, ты знаешь это?» Я вонзаю в нее два пальца, и ее спина выгибается на кровати. «Понятия не имею, что я сделал, чтобы заслужить тебя».
Она извивается, ее тело борется за оргазм, в котором она так отчаянно нуждается. Ее губы дрожат, но она удерживает мой взгляд. «Ты все неправильно понял, сэр. Ты мог потерять себя во мне, но я нашла себя в тебе».
Клянусь, кто-то только что пробил мне дыру в груди и зажал мое сердце в тиски. Я делаю глубокий вдох, чтобы заменить воздух, который она украла из моих легких. Если бы я уже не стоял перед ней на коленях, я бы упал на них прямо сейчас и поклонялся бы этой женщине всю оставшуюся жизнь. «Иисусе, Мия». Вытащив из нее пальцы, я располагаюсь между ее бедер и ввожу в нее свой член, не в силах устоять и не быть в ней погруженным в неё прямо сейчас. «Ты так прекрасна».
Обхватив мою шею руками, она обхватывает ногами мою талию, пытаясь притянуть меня ближе, хотя между нами нет ни миллиметра пространства.
«Ты тоже», — хнычет она, впиваясь ногтями мне в спину.
«Ты думаешь, что заслуживаешь кончить, солнышко?» — рычу я, пригвоздив ее к кровати.
«Да. Пожалуйста». Ее горячая пизда крепко сжимает меня, и я врезаюсь в нее, вращая бедрами так, чтобы головка моего члена прошла по ее точке G, давая ей разрядку, которой она жаждала весь последний час.
Она кричит, когда кончает — звук, который вырывается из глубины ее существа, наполненный облегчением и эйфорией, — и она пропитывает нас обоих своим возбуждением. Оно стекает по ее бедрам, пока я продолжаю входить в нее, вытягивая ее удовольствие, пока я преследую свое собственное. Я зарываюсь головой в ее шею, погружая зубы в кожу чуть выше ее ошейника, и трахаю ее сильнее, чем я когда-либо трахал кого-либо в своей жизни.