Лоскутная философия

Олен Игорь

Умысел с предикатом мужской взрос в Женском, том чистом Женском, коим был рай. Ж - зеркало для мужского. Не отражаясь, нечто не может быть. М не мог бы понять себя, не имейся рефлексии. Чтоб понять себя, М-воление генерирует тень себя и затем эту тень подвергает познанию ладно собственным принципам; эта тень оформляется женщиной, пребывая на деле в свойствах мужского.

Речь об интенциях мысли тех, кто изгадил рай. Мир устроен под фаллос. Фаллоцентризм есть устой его - мира хамства, насилий, самодовольства. Это поддельный мир вовне Жизни, мир измышлений. Это искусственный мир идей; мир патрицы, а не матрицы рая; мир человека, кем принимается лишь мужчина плюс эпигон его в виде клиторной женщины; мир, что принят естественным и единственным изо всех вероятных. Мир как бы счастья, благ и любви - но, на деле, мир рабства, мук и убийств. Мир единого пола. Мир, то есть, фаллоса.

Впрочем, есть, от чего

он бессилеет и что вне его воли - и без чего грехопадный наглый фаллический мыльный пузырь вдруг лопнет. Это - ИНАКОЕ, чем на глади оформивших себя умыслов предстаёт хаос вульвы, где фаллос ищет средства для роста, ибо без вульвы он отвлечённость. Женщина есть фаллический глум над раем, ведь первозданна в ней только вульва, свёрнутый сохранившийся рай как чистая, не от умысла, Ева, над каковой возник тот состав как бы женщины, что М циркулем подогнал под свой "правильный" и разумный план и во что изливает сперму амбиций. В вульве таится Вечная Женственность, что срывает с плеч Жизни цепи понятий, форм и трактовок. Фаллос рождает разве что смыслы. Вульва рождает сущности Жизни, животворит, как Бог; её дети живы без смыслов.

597

Действует европейский коллайдер, ищущий пресловутый "бозон", или "квант поля Хиггса", кой квинтэссенция гравитации (массы). Часто наука в поисках истины достигает обратного; мнит, что учит всезнанию, а по правде морочит; мнит, что спасает жизнь, а на деле калечит; мнит, что величит род человека, но в результате лишь унижает. Если найдут бозон, пострадает закон сохранения массы, вплоть что отменится. И вот это отрадный факт. Упразднённый один закон расшатает другие, - вместе, заметим, с форсом науки, - и на руинах детищ науки снова восстанет освобождённый, чищенный от научных, самых почтенных врак, мир Пролога.

Зиждит дух праведных. Вера двигает горы, знал Христос; а буддизм прочность мира ставит в зависимость от психических факторов; мысли, понял Кант, утверждают нормы морали, но и диктуют нормы природе. Мир перспективен или теряет путь, исходя из фальшивости либо верности мыслей. То есть чт'o вынем из головы своей, в том и будем жить: в восстановленном рае или в устроенном технологией аде.

598

С дней, как, вслед Канту, только и делают, что "диктуют" законы даже природе, - строя, выходит, антиприродное либо нечто, либо ничто, - рай Бога, кой разнесён в куски ради ценностей и воззрений рода людского, падает в тартар, взвапливая о своих дивных сущностях. Я спешу записать их глас на обрывках бумаги, в битах компьютера, в сердце, в памяти. А они, низвергаясь, плещут крылами с искрами рая и озаряют жизнь светом брошенной, исчезающей истины.

599

Нужно вымереть, ведь не зря умираем. Нужно избыть идеи и догмы, кои столь цепки, что Моисей сорок лет водил люд в пустыне, дабы очиститься от египетских узусов. Но от грехопадения избавляет лишь смерть... Не зря умираем. Через Исайю в скорбной печали Бог изрёк, что за то, что добро кличут злом, а тьму - светом, верный Исайя должен пойти сказать соплеменникам, что, мол, слухом услышите, не поймёте, оком посмотрите, не увидите, огрубели сердца, слух не внемлет, очи ослепли; Бог обезлюдит области мира и уничтожит грады и веси, дабы восприняли (Ис. 6, 9-11). Бог обрёк всех на смерть, геноцид. Иудеи же, истребляемые в Дахау или Освенциме, не поняв, что таков план их Бога, всех обвиняют, ищут нацистов по сию пору, - значит, воюют с собственным Богом? Ницше, коим пугали чернь и пугают поныне, этот Платон навыворот и наставник всех "ретроградных антигуманных сил", предлагал путь спасения. Как? Очистить сознание от идей и понятий, пусть самых лучших, даже платоновских (христианских, буддийских), жить же инстинктами, что вернут человечество из среды декаданса в райский континуум. Если тысячи лет назад находившийся у истоков нашей культуры мудрый Платон решил, что мир жуток, ибо ещё не достиг своих "идеалов", Ницше, свидетель поздней культуры, коя, по Фрейду, счастья не терпит, смог постичь, что идеи Платона суть спекуляции от познания зла/добра, пустота, гиль, фантазии. Ницшеанец растаптывал гуманизм, милосердие и культуру рода мутантов, вспоенных первородным грехом; он действовал от исходного, от начала начал, от рая, пусть бескультурного, но неложного. "Зло" блаженного Августина, звавшего к смерти, как и "зло" Ницше, клявшего смыслы рода людского, было, наверное, то "добро", о превратной трактовке коего "злом" Бог некогда и поведал Исайе.

600

Истинно, человек обречён, пути его - не в ту сторону. Слушал трёх молодых, крещёных, вроде как христиан. Болтали, кто в Москве ночью делал массажи, ездил на лыжах и сноуборде, шлялся по клубам. Клубы, да! Самый

пафосный - "Сохо-румз", там шик-блеск, олигархи и топ-модели, самых прикольных звать "кугуарши"; "полный гламур, прикинь", "рынок мяса". Есть также клубы, где можно "это". Слушал я, слушал и вдруг почувствовал, что такие потребы пошлы в той степени, что почти что прекрасны. Сброд не начнёт читать Пастернака и слушать Баха, кроме как случаем, и поэтому пусть таскается лучше в бары и клубы, холя инстинкты и развивая их, чем вбирает идеи, как при Советах или при нынешнем шкурном строе. Ницше и Моцартам в их живом состоянии не дадут веса в обществе; даже мёртвые они власти опасны, ибо склоняют к поискам истины. А радетели "идеалов", "нравственности", "гуманности", коим мило, чт'o есть, и какие, прибравши власть, поучают всех, царствуют. Бог для них - службы в храме по праздникам, а свобода, кою внушал Христос, отрицавший законы падшего мира, им несуразица и угроза их власти. Пусть лучше общество, что не хочет духовного, пребывает пустым.

601

Восторг, тихий рабский восторг, страна!

Ходят очень большие лидеры и жмут руки преданным массам. Кто не пожат - тот мыслит в тихом восторге: "Правильно. Вождь о нации думает, а я кто такой? Недосуг вождю". Этак мыслит, кто не пожат, не чуя: лидеру не единственно до него дела нету и "недосуг" всегда, но и, сходно, до сотни других таких, и до тысяч, и миллионов... Ан, в них и нация, в миллионах-то, до какой, значит, лидеру "недосуг" всегда, ведь главнейшая его цель - господство, вот чем он занятый. А кому не пожмут, тот мыслит в тихом восторге: лидер обминул, это понятно; он ведь о нации "думу думает"...

Нет, не думает. Раз народ в тихом рабском восторге, что о нём думать?

602

Психоанализ, или фридмон.

– Открыть вам себя? С корнями? Знаете, не пустейший я человек, док. О, не смотрите, что я по должности мелкий; должность впрямь плюнуть и растереть, пардон. Так и делают, презирают, конечно. Ну, а на деле я, док, великий, из самых истинных... Вижу внутренний смех ваш. Смейтесь! Как вам откроюсь - сразу изменитесь и зальстите, так что мне будет, может быть, стыдно, ибо я скромный и ненавижу культ и угодливость. Институт кончал, кстати, мыслить умею. Нас таких много, мыслящих, скромных, но нас не ценят, мы как сморчки для всех. А они кто такие, те, кто нас судит? Станьте хоть на Тверской, где людно; массы народу!
– и всё бессмысленный сброд, дерьмо! копошатся, жрут, пьют, паскудят, власть любят, деньги; и убери его, весь народ, миллиарды, хоть расстреляй всех - смею уверить, хуже не будет, их и не вспомнят, точно не жили. Я вот и сам на ней, на Тверской, очень часто стою подолгу. Что в результате? Фиг кто заметит, разве что гаркнут: что, дурень, стал столбом? Я, живой, никому им не нужен, если невластный и небогатый; столб на путях их в дали прогресса... кои - пути их - к чёрту нужны кому! Я стоящий столб, а они все - ходящие. Этак я мог и им сказать: эй, что ходите, вы, столбы? виды застите!

Вы ведь тоже, док, столб, простите. Только сидящий столб. На Тверской бы вы не смотрелись. И не смеялись бы, а смутились от самолюбия, что никто вас не любит там, на Тверской и вообще в Москве. Вот и мне вы до лампочки. Это я лечу, а не вы меня. Это я вам потребен и я плач'y вам, так что вы слушайте, а не смейтесь. Думал я, отчего же Тверская мне не нужна - со всеми, кто по ней ходит. Что там Тверская? Все не нужны, все люди! Надобны, может, только две тысячи. Остальные напрасны: кроют злых самок и размножают гнусное семя. Вдумайтесь: вы семье нужны? Не нужны семье. Самки вам изменяют; дети терзают, а чтоб любить вас - фиг. Мы когда нужны? На войне. Тянем лямку, работаем, шебаршим в нужде, нас самих от себя тошнит; ведь, подумать, мир грандиозен, столько в нём прелестей, интересов, счастья - всё не про нас, однако, всё для других, реальных, тех, кто у власти. Нам только грязь да труд, да болезни. А как война вдруг - к нам власть взывает: где вы, герои? Прежде плевала в нас - а теперь кто спасёт кремлёвские ренты? Кто? Мы. Уходим бодрым парадом прямо на фронт и... гибнем. Лишь на войне нужны...

Почему?

ПОТОМУ ЧТО!!!

Мы заурядны, ценим одно: власть, деньги да пошлых клоунов. Показать себя любим, вот на Тверскую ходим являть себя. А зачем, если все идентичны? То на всех джинсы, то на всех галстук, то все стригутся, то все патлаты. То мини-юбки, то юбки-макси. А кроме этого любим принципы, идеалы. СМИ ими срёт на нас день и ночь громким пафосным серевом, и нам нравится. Ляпнут: "Родина-мать!" - мы в стойку. Родина знать не знает, кто в её землях - кстати, пустых почти, акцентирую, так что разных китайцев в ней селят запросто, а ты сотку не выбьешь в сраном болоте, будто ты в Бельгии, где и пяди счёт... Очень любим мораль ещё. Очень! Знаем, в чём "зло" и "добро", как боги...