Лоскутная философия
Шрифт:
Ненависть сельского ретроградного мачо, не маскирующего эмоций, как это делал бы просвещённый столичный фрукт, обнажает мужской взгляд на гейский и женский статус. То есть мужчина в женщины не желает ни в коем разе как в подчинённое и подвластное, в клок того, что мужчина мнит парусом мирового процесса: силы и власти. Самый ничтожный "глас Божий" верит, что он достойней геев и женщин, низших по статусу. Академика в юбке, мыслит он, я могу "отодрать" в хвост в гриву. Всякому мачо, даже из мелких, проще терпеть социальный гнёт, но не быть подчинённым биологически. Он с Адама поставил цель добиваться возможности, чтобы именно он всё "трахал", а не его бы "трахали". Он не стерпит намёка, что его тоже можно использовать, например, как дыру.
Статус женщин, ergo, презренен. Но социальную не вполне состоятельность ей прощают, ибо такая как бы природна. Женский тип маркирован. Видя, допустим,
Уранизм, наводящий мысль о возможности самому стать вместо субъекта жалким объектом, мачо противен, ибо он мыслит от оппозиций "зло и добро", "тьма и свет", "плюс и минус", - так вплоть до "женщина и мужчина". Эта двоичность - базис сознания, ею водится разум. Вне оппозиций мыслить нельзя. Поэтому, если минус слагают с минусом, а мужчину - с мужчиной, в разуме рушится ход мышления; а поскольку мышление с бытием - одно (Парменид), распадается мир. Занятно, что гомофобам в тягость не уранизм вообще, а момент подчинения одного из мужчин, пассивное мужеложество. Но активный гей, пребывая субъектом, не осуждается и в сознании мачо он остаётся, - будучи действенным, причиняющим действие, - "настоящим" мужчиной, честно, с лихвой притом, применяющим власть. Вопрос: если столькая ненависть у субъекта к объекту, прав ли мир, что стоит при основах, кои суть женщина и мужчина, "общество двух", - на розни?
579
Глоссы Адама.
"Я сокрушил рай... Дурно? преступно? Как посмотреть, ха! Всё относительно... догадались, чего? Меня!!!
Циник? Верно. К святостям склонны, кто их не ставил, так сказать, раком. Тут ведь дилемма: я поимею власть либо Ева-Жизнь, посчитав клитор членом, трахнет меня им в слабое место, чтобы я сгинул. Фиг! Я и так страдал, когда чах в раю без лица и отличия!
– мне губить себя исчезанием вновь? Non p'ossumus! У меня теперь - мой мир, где делаю, что угодно. Мой путь - господствовать, сходно значит и быть. Как ад, помню рай, то бишь райскую вульву, всё поглощавшую, растворявшую в непрестанных восторгах, так что решить нельзя, есть ли что-нибудь, кроме чёртовой всеохватной п@здищи, полной блаженства, - в контру с теперешним, в коем, в здравом рассудке, рационально и по-хозяйски, трахаю Еву как пожелаю. Будут потомки? Но они будут не от диктата всёзатмевающей-де эдемской любви, нет! Будет, что скромная, расчленённая контролируемая пи@да, - то, чем стал рай, мной сокрушённый, - вынянчит мой мир. Вот как надумал я, и мне нравится править тем, что неволило и лишало особости и вообще всего, кроме счастья".
580
Мир - метастаз на органике рая, созданный за счёт женского. Предпосылок естественных сему нет; есть умыслы маскулинного типа, что трансформируют силы женских материй в интеллигибельность, в отвлечённые схемы, в идеологии и тем самым у женского отнимают специфику, а протест контролируют, направляя на стройки в целях мужского, кое растит себя за счёт женского. Вот пример из истории Авраама-Аврама как Отца Множеств, или Народов. "Был он в Египет, и там увидели, что его Сара ладная... и взята фараоном в гарем его. Был Авраму прибыток; стал он богат скотом и рабами, также и золотом" (Быт. 12, 14-16). Он обменивал Сарру дважды для назидания нам, потомкам: Сарру использовал фараон плюс герарский царь. Так, ресурсами женского, Авраам богател, развивал свой особый мир веры, патриархатный мир. Исаак, патриарх ? 2, сдал на откуп Ревекку, множа имение. Факт подобного есть "священная" норма, если он в библии, освящение порчи женской субстанции в интересах мужского и его ценностей. В дополнение казус римской истории: "добродетельный", "честный", как называли, римский сенатор и полит. деятель Марк Катон тоже отдал супругу, дабы впоследствии вернуть с прибылью.
581
Впрямь библейский змей есть духовный вождь человечества.
582
Друг, сказал, одержим в мыслях женщиной, молодой как феноменом, не конкретной, а - вообще.
– Грусть по юной упругой коже и беззаботному ювенильному смеху двадцатилетней?
– Нет, по надежде, грёзе о счастье. Наш возраст тягостен. Молодая же женщина полна счастья.
– Дети полны им, - вставил я, - больше, этим вот счастьем.
– Нет, - возражал он.
– Дети чрезмерно вещи в себе, закрыты. Двадцатилетние тоже вещи в себе, признай: эгоизм, себялюбие, мелковатость, безмыслие, романтический пафос... Тридцатилетняя, вот кем я одержим.
– И чт'o в ней?
– Тридцатилетняя может делиться счастьем.
583
Так называемый "настоящий мужчина" носит усы и бороду, дабы видели статус, и много драк чинит ради самки. Помню подвыпивший, налитой глаз, бдящий соперников: не замай моё! Агрессивность валили на эволюцию: мол, самцы ищут первенства, избивая друг друга; гены должны исходить от сильных, лидеров вечной битвы за жизнь . Тогда вопрос: коль такой "настоящий", как бы, мужчина гробит соперников, чт'o он вытворит с самкой? Может, мужской бой - инсценировка ей в назидание, чт'o с ней будет, вздумай брыкаться?
Довод о силе как о ведущем, творческом факторе управляет мышлением. Мол, иначе нельзя никак, правит сила, коя (насилие в существе своём) побудитель прогресса. Факт: даже умные и душевные нестандартные женщины покоряются сильным. Даже культурные просвещённые женщины, если муж их ледащий, млеют по сильному ради чувства покоя. Ведь - закон жизни; взятые силой часто таятся, думая, что попали под прессинг инстинктов-де, неудержных, природных, значит законных. Важно, что именно при таких рабских взглядах войны плодятся, сила же будет вечно господствовать. Если мир есть война всех со всеми - правит сильнейший. Диву даёшься, как при таком отношении к принципам и интенциям жизни быть ухитряются Хокинги, Уандеры и другой "утиль", демонстрируя, что понятие "если бы" во всемирной истории, - что не ведает сослагательных наклонений, как полагают, - всё-таки действенно. Мир, возникший на нежности, чуткости и ранимости, на эмп'aтии, дружестве и беззлобии, т. е., вроде бы, мир отверженных, существует. У первопредков, Евы с Адамом, были потомки. Каин скопировал путь Адама - метод насилия. Нарастала агрессия, порождавшая войны. Но, может, кто-нибудь сохранил дух рая? Кто? Сиф, Ен'oх, Ада, Цилла? Если встречаются, кто не ценит грубую силу, райские свойства передаются. Их носят женщины - существа мягкосердые, незлобивые нравом. Им ли заискивать перед силой и отдавать её гнёту слабость, чувствительность, интуицию, ласковость и другую перцепцию не от мира сего? К примеру, есть бегемоты, злобные, агрессивные твари, сходно могучие. Что случается в брачную пору? Страшная половая агрессия: бегемот-самец убивает соперника, у тщедушных нет шансов. НО! Самка вдруг выбирает не чемпиона, а неудачника либо, если тот пал, стороннего, что вне брачных ристалищ. Вся агрессивная мощь бесплодна или плодится меньше, чем тщится. Твари вернутся в рай. Что до женщин, любящих силу, то они твари бесповоротно.
584
Видишь лощёного шейха из Абу-Даби, что продаёт нефть, строит отели либо скупает банки да фирмы, видишь смуглявые щёки, глаз избалованного плейбоя в п'aтине важности - и тоска берёт. У него яхты, женщины, солнце, власть, голливудские зубы, перстни, курорты, образование, "мазерати", статус с оплаченным чувством гордости - у тебя становище типа хрущёвки, бедность, невзрачность, ржавая "лада", немощь, уныние с приложением чувства собственной гордости, презираемой всеми. Так обстоят дела. И от этого грустно. Жизнь скоротечна. Лучше не будет. Будет всё хуже.
Но как-то утром солнце проглянет - и понимаешь: ты ценен тоже. У абу-дабского шейха роскошь - у тебя скудость. Ею владеть есть сходственно быть владетелем. Так Христос владел нищими, звался "Царь Иудейский". Плюс я владею всеми мне близкими с их особостью, специфичностью. Я величу их самость как летописец. Нефть, "мазерати" только штамповка. А мои близкие - это то, что бывает раз в вечность. Может, у шейха тоже особость, но он презрел её. Шейх par exellence занят д'eньгами. А я - жизнью, той самой жизнью и её видами, что уходят бесследно, невозвратимо...