Loving Longest 2
Шрифт:
— Не могу тебе сказать точно, кто из Валар это был. Я не знаю, — любезным тоном ответил Тургон. — Я не думаю, что это имеет какое-то значение.
— Если бы не имело значения, ты бы сказал, — фыркнул Майрон. — И если я правильно представляю себе механизм того, о чём ты говорил, то совершая такое исцеление, айну должен был принять свой истинный облик.
— Видишь ли, Майрон, я не знаю истинного облика всех Валар, — сказал Тургон. — Я знаю, как на самом деле выглядит Ульмо, и я знаю истинный облик Мелькора, но это всё. Я мог не узнать его — или
— Ну, ладно, Тургон. — Майрон оглядел собравшихся. — Признаюсь, что имею основания быть вам благодарным за помощь, — он усмехнулся, — и готов в ответ оказать какую-нибудь небольшую услугу. Тебе, Тургон и вам, сыновья Феанора. Просите!
— Нам ничего от тебя не нужно, — ответил Маэдрос. — Никому из нас.
Тургон молчал.
— Послушай, — неожиданно сказал Аракано. — Я слышал, что у тебя на службе или у тебя в плену находится Гватрен. Тот, кого любит Карнистир. Верни его ей, пожалуйста. Я тебя об этом прошу.
Майрон удивлённо хохотнул.
— Ну и ну. А вы знаете, что он может быть в состоянии, гм, скажем так, не очень пригодном к употреблению?
— Ты можешь вернуть его живым? — резко сказал Аракано.
— Ну могу, — пожал плечами Майрон. — Пусть Карантир придёт за ним. Эй, Тургон, может быть, я всё-таки могу тебя чем-то порадовать, а?
— Ты знаешь, что мне нужно. Но это может быть только твоё решение, и я знаю, что просить тебя об этом бессмысленно. И ты должен что-то делать дальше, — сказал неожиданно жёстко Тургон. — Ты не можешь это так оставить.
— А почему ты думаешь, что меня всё это вообще интересует, Тургон? — усмехнулся Майрон. — То, что твой дядя убил твоего дедушку и то, что кто-то из Валар убил другого и позволил Феанору его расчленить? Деяния Валар меня вообще не слишком волнуют…
— Да? — спросил Тургон. — Ты поэтому отказываешься говорить вслух на валарине? Ты показываешь нам то, что мы считаем твоим истинным обликом, но скрываешь свой истинный голос? Почему бы это?
— Тургон, ты считаешь, что я буду склонен щадить тебя или других из-за твоей догадливости? — резко ответил Майрон.
— Нет, не считаю, — ответил Тургон. — И я не считаю, что ты — в отличие от Мелькора — будешь пытаться продолжать делать что-то только потому, что потратил на это много времени.
Вокруг Майрона появился горячий, начинавший светиться огненный ореол; Майтимо догадался, что он сейчас исчезнет — как и в тот раз, когда он забрал у них замок от ларца с Сильмариллами и серебряный нож, которым был убит Финвэ.
— Очень легко, Майрон, так прервать разговор, — процедил Маэдрос, — куда же ты уходишь от нас?
— Да, Майрон, — сказал Кирдан, — куда же ты торопишься? У меня ведь есть нужная тебя книга, а ты меня даже не спросил.
— У меня тоже много чего есть, — смеясь, сказал Майрон. — Я собираю всякие разные вещи. Тебе, Кирдан, небось, такое и не снилось?
Вместо ворот на берег моря раскрылась чёрная дыра; Майрон отступил в неё. Сначала Финрод, а потом и остальные за ним отошли — боясь, что он утянет их за ними к себе. Лишь
Они увидели незнакомую им комнату, отделанную шахматными плитами из коричневого и чёрного мрамора. Первым, что выделили глаза Майтимо, было то самое брачное ожерелье Фингона, которое он тогда отказался взять из рук Гватрена. Оно лежало на краю серебристо-чёрного покрывала. Покрывалом, подбитым длинным серебристым песцовым мехом, было закрыто ложе. Рядом горели три хрустальных светильника — работа Тургона, всё, что Майрону удалось сохранить из стеклянных предметов, которые хранились в королевском дворце в Гондолине.
Сверкание золота, жемчуга и мягкое свечение янтаря было подобно отблескам зари на тихом озере. На чёрном покрывале лежал Финголфин; его длинные чёрные волосы сверкая, стелились по матовой чёрной ткани и стекали вниз, на мраморный пол. Он был облачён в золотое одеяние из затканной бабочками и лилиями парчи; на лепестках лилий дрожали жемчужные капельки; его шею облекали тяжёлые солнца сгустков янтаря.
Майтимо, чтобы не закричать, вцепился в руку Кирдана — когда увидел, что камни чуть колышутся: Финголфин тихо дышал во сне. Рука Кирдана тоже задрожала.
— Ну что, посмотрели и хватит? — сказал Майрон остолбеневшему Майтимо. — А ты думаешь, от кого я узнал, что у Финарфина должен был родиться шестой ребёнок? Надо было раньше шевелиться, ребята! Интересно, что вы сейчас предпримете? Думайте, пока у вас ещё есть время на размышления! Кстати, Пенлод, — Майрон вдруг резко дёрнулся и втащил Пенлода за собой в проход, — ты мне нужен. Скоро я тебя верну!
И перед ними снова была деревянная дверь, через которую лишь час с небольшим назад Майрон привёл сюда Финарфина.
Пенлод во все глаза смотрел на Финголфина. Его лицо, такое знакомое, доброе даже во сне, было свежим и розовым; казалось даже, что он слегка улыбается. В комнате пахло имбирём и яблоками. Пенлод теперь не сомневался, что король спит, и, должно быть, сейчас видит безмятежные, хорошие сны.
— Пойдём отсюда, — негромко обратился к нему Майрон, показав на выход и на лестницу вниз.
— Куда?
— В гости к твоему милому другу Квеннару. Пусть-ка запишет для меня ещё разок «Анналы Амана» в их первоначальном виде. А ты проверишь, не наврал ли он чего. Тургону я не доверяю, особенно после того, как он уничтожил рукопись, а Финроду с Карантиром — тем более. — Он постучал по рукописи, исправленной Румилем.
— Что тебе это даст? — спросил Пенлод, стараясь говорить медленно и спокойно. Сейчас, когда он осознал, что снова оказался в Ангбанде, он снова начал чувствовать противный страх. Держать себя в руках было трудно.
— Здесь, — Майрон ткнул рукой в страницу, — упоминаются — точнее, упоминались, текст почти полностью стёрт — Валар, которые пришли в Арду, обитали в Валиноре и которых при этом ни один из знакомых мне нолдор никогда не встречал. Может, попробуем догадаться с трёх раз, куда они делись?