Loving Longest 2
Шрифт:
Комментарий к Глава 42. Алый песок Надеюсь, что я исправила косяк с повторяющимся текстом!
Мне пришлось убрать “даю вам время на размышления до послезавтра”, поскольку это не согласуется с последующим таймлайном (там дальше менялся порядок эпизодов несколько раз, поэтому такие накладки, увы, неизбежны).
====== Бонус к главе 42 (вырезанная сцена) ======
Комментарий к Бонус к главе 42 (вырезанная сцена) Для тех, кто голосовал за это в ВК, если ещё помните:) Я не включила эту сцену в основной текст, но написала,
— Тургон, неужели такое возможно?! Ты, наверное… ну ладно… я никогда… эх… — Майрон вскочил и стал оглядываться, как будто чего-то искал. — Ну даже если ты врёшь, интересно… Мелькор мне такого никогда не говорил, хотя он, конечно, не стал бы… Хотя, наверное, именно так он и… Ну и ну, жаль, я не видел!
— Помнишь, Майтимо, я говорил тебе — вряд ли кто решился бы на такое для Келегорма… — продолжил, как ни в чём не бывало, Тургон.
— А, ну да, точно, Майтимо! — воскликнул Майрон. — А ну иди сюда!
Он вытащил Маэдроса на середину комнаты; тот растерялся, вцепившись в рукоятку меча. Безумный восторг на лице Майрона испугал его гораздо больше любой угрозы.
— Ну дайте, дайте мне что-нибудь! — закричал Майрон. — Надо же проверить! Ну что вы все столбом стоите! Маэглин, ну ты, что ли!
Маэглин с поклоном подал Майрону свой меч из странного чёрного металла. Майтимо отшатнулся, увидев, что тот взмахнул им; Маглор рванулся к нему, готовый закрыть брата собой.
Майтимо увидел с удивлением, что Майрон взял меч в левую руку, но слишком поздно понял, что тот хочет делать.
Майрон отрубил себе правую ладонь, ту самую, с которой Финарфин откусил палец. Кость на срезе засияла ещё ярче. Левой рукой он вцепился в Маэдроса.
Майтимо отчаянно закричал, вырываясь: нет, он не хотел этого!
Майрон повалил его на пол, продолжая держать; правой обрубленной рукой он прижал его здоровую левую руку. Несколько секунд Майтимо чувствовал странный запах его крови и прямо перед его глазами лучилось радужное сияние: теперь он и сам видел, что это именно сияние Сильмарилла — ведь он видел оболочку, ещё не погружённую в свет Деревьев.
Затем его правая рука словно превратилась в нож, который резал всё его существо, резал сам себя: он закричал снова от невыносимой боли и отчаяния.
Вернуть руку обратно как будто значило бы, что Фингон не только окончательно умер для всех — а что его никогда и не было, что от него ничего не осталось.
Он уже чувствовал суставы пальцев на правой руке; он видел, как Маглор тянется к нему, шепчет «Брат!..» — но всё-таки не смеет попытаться его освободить. Он почувствовал, как холодеет кожа на тыльной стороне ладони, как ладонь становится влажной; он царапнул кончиками пальцев по земле.
Майрон отпустил его и встал.
— Надо же, оно работает! Тургон, ты прелесть! — Майрон, к великому изумлению Тургона, поцеловал его в щёку.
— Никогда не предполагал, что тебя лично заинтересует
— Все возможности нужно иметь под рукой и использовать, — наставительно сказал Майрон.
Майтимо остался на полу в полуобморочном состоянии. Он чувствовал такую же боль и слабость, как когда эту руку ему отрубили. Он не мог встать. Маглор бережно приподнял его за плечи и усадил в кресло. Майтимо закрыл лицо руками — обеими руками и потерял сознание.
====== Глава 43. Сад, где растут розы для прекрасных дев ======
But death none can deal to any of the race of the Valar, neither can any, save Eru only, remove them from Ea, the World that is, be they willing or unwilling.
The Annals of Aman
Но смерти никто не может причинить никому из племени Валар, и никто — кроме одного лишь Эру — не может устранить их из Эа, то есть из Мира — хотят они этого или нет.
«Анналы Амана»
Все цитаты в этой главе взяты из “Утраченных сказаний” (том 1 “Истории Средиземья”).
Гватрен сидел за письменным столом и вчитывался в письмо Белемира. Положение дел в Химринге и вообще на северо-востоке должно было устроить Майрона.
Поэтому он удивлённо поднял брови, когда Майрон подошёл к нему и вдруг резко ударил кулаком по столу, выхватил у него письмо и бросил в ларец с бумагами. Затем Майрон взял с полки чистые листы пергамента и швырнул на стол перед Гватреном.
— В чём дело? — спросил Гватрен.
— Бери перо и пиши, — выплюнул тот.
— Писать что? — Гватрен откинул назад белокурые локоны и постучал ногтями по столу.
— Что знаешь, — сказал Майрон. — Запиши-ка мне, мой любезный Квеннар, твои «Анналы Амана». В том виде, пока их не прочёл и не испоганил твой учитель Румиль.
На лице Гватрена ничего не отразилось. Он откинулся назад и несколько раз нервно щёлкнул пальцами.
— Мы так не договаривались, Майрон. Я не буду ничего тебе писать. Ты обещал, что я не должен буду давать тебе ни о ком никаких сведений.
— Я обещал не это, — Майрон сел напротив него и пододвинул к нему письменный прибор с длинными чёрными перьями и с чернилами трёх разных цветов — лиловыми, розово-алыми и зелёными. — Вспомни, что именно я обещал.
— Ты обещал, что я не буду давать никаких сведений для картотеки, — сказал Гватрен.
— Вот именно, мой милый Квеннар, — сказал Майрон. — А про кого у меня картотека? Правильно, про других эльфов, людей и гномов. Я обещал тебя не спрашивать ничего об айнур? Было такое?
— Нет, — ответил эльф, — но…
— Пиши, — сказал Майрон. — Мне нужна та часть, где рассказывается о веках до пленения Мелькора. Там про эльфов не должно быть почти ничего. Если было — можешь опустить.
— Я не очень хорошо помню, — отозвался Гватрен. — И не называй меня больше «Квеннар», если можно. Мне это имя перестало нравиться.