Ловушка для птички
Шрифт:
— Нет, всё это уже было. Ты не помнишь, как запуталась в джинсах в том номере с видом на океан?
— Всё я помню, постебаться хотела. У тебя странный фетиш — трахаться у окна с видом на море, — снова усмехаюсь.
— Трахаться у окна с тобой, если быть точным, — говорит вполне серьёзно. — Не смешно, Соня. Мне ради этого окна пришлось менять проект. Стекла тут не обычные: снаружи нас не видно, можешь не стесняться.
Стою перед Никитой абсолютно голая. Пытаюсь прикрыться руками и теряюсь, не зная, что сказать. Во-первых, я стесняюсь
— Хочешь сказать, что сделал в своём доме специальное окно, чтобы отыметь меня в нём? — уточняю со смешком, потому что звучит бредово.
Он смотрит так, что холодок по спине пробегает.
— Может, я и дом для этого строил, — хмыкает и с улыбкой дёргает меня на себя. — Чтобы трахать в нём тебя, — договаривает шепотом в висок.
Тепло его тела окутывает меня невесомой шалью. Я тяну в себя дурманящий аромат его кожи.
— Ты врёшь!
— Я никогда не вру, — шепчет хрипло и проводит рукой между лопаток.
«А я вру. Или скрываю, что по сути одно и то же», — скользит неприятная мысль, но я спешно её гоню.
— Ты меня пугаешь, — признаюсь, уткнувшись носом в тёплую шею. — Ведёшь себя как маньяк.
— Это хорошо. Когда страшно, ощущения острее, — довольно усмехается и ловко разворачивает меня спиной. — Смотри, какая ночь тёмная, — кладет раскрытую ладонь на шею, вынуждая поднять подбородок. — Никто не узнает, что я с тобой сделаю.
Мы оба понимаем, что это игра. Никакой он не маньяк, и я его не боюсь, равно как и темноты за окном. Меня пугает другое.
Чувства. После его слов они льют потоком и захлестывают. Они разные и их слишком много. Не успеваю фильтровать и не понимаю их природу. Восторженные и противоречивые, они плодятся с такой бешенной скоростью, что мне до блуждающей по телу дрожи страшно.
Он сказал, что построил этот дом из-за меня? Я значу для него так много? Неужели это может быть правдой?
Смотрю на наши полупрозрачные отражения в темном стекле, а хочу посмотреть ему в глаза и увидеть в них подтверждение. Задираю голову выше и пытаюсь вывернуться, но он не дает. Прихватив шею, кладёт вторую руку на живот и тесно прижимается сзади твёрдым и горячем телом.
— Расслабляйся, Птичка, полетаем вместе, — шепчет горячо в ухо и уверенно ведёт рукой к низу живота.
Все мои смешанные чувства сначала блекнут, а затем напрочь выгорают в яркой вспышке возбуждения. Оно пронизывает тело сладкой болью, как только его пальцы доходят до нужной точки.
Всего несколько умелых движений — и пол под ногами становится мягким, а глаза заполняет кромешная тьма заоконной бесконечности.
Он притирается пахом, опаляя нежную кожу ягодиц жаром своей эрекции. Я цепляюсь за подоконник и приподнимаюсь на носочки. Пытаюсь прогнуться в пояснице. Мне не терпится почувствовать его пульсирующий член внутри меня.
— Не торопись, — просит Никита, целуя самые чувствительные точки шеи. — Смотри, какая ты красивая.
Я снова
Его губы ласкают шею, а руки мягко сминают потяжелевшую грудь. Кладу свои ладони поверх его, следую за ними. Мы вместе гладим шею, живот бедра… Я покрываюсь мурашками и начинаю постанывать.
Звуки моих рваных вдохов тонут в его тяжелых выдохах. Вместе они создают неповторимую музыку, наполняющую нас еще большим желанием.
— Возьми меня, — прошу не своим голосом, рвущимся откуда-то из самого центра груди.
Моё тело само кричит мольбу о разрядке. Не могу больше ждать и пытаюсь развернуться. Эта дурацкая поза, когда он сзади, не позволяет ничего. А я хочу его видеть, трогать, целовать… Хочу быть с ним, быть его. Пусть всего один раз, но по-настоящему его. Чтобы глаза в глаза и сердце к сердцу.
Никита делает так, как решил с самого начала. Фиксирует снизу и нагибает сверху, вынуждая практически лечь животом на подоконник.
— Тебе понравится, — обещает фирменным кошачьим шепотом и берёт.
Входит неспешно, но я всё равно всхлипываю, чувствуя, как растягиваюсь и наполняюсь им. Для удобства он приподнимает мою ногу, согнув её в колене.
Размер окна и высота подоконника рассчитаны идеально. Успеваю об этом подумать до того, как он начинает двигаться.
С первым же толчком мысленная способность теряется, а руки мешают. Я не знаю куда их деть. Упираюсь в оконный проем, потом в стекло. Трогаю себя, пробую трогать его. Пытаюсь что-то делать, потому что уровень возбуждения зашкаливает.
Мои движение беспорядочные и неосознанные. Его — чётко выверенные и последовательные. Мы инь и ян сейчас. Бесконечно притягивающиеся противоположности. Мы едины и неделимы.
Он двигается с идеальной амплитудой и интервалом, а я никак не могу сконцентрироваться на ощущениях. Дико возбуждена, но не хватает чувственности.
Никита понимает. Приподнимает меня и прижимает спиной к теплой груди. Я слышу частые удары его сердца и осознаю, насколько он возбужден. Буквально кожей чувствую внутренние вибрации, которые он испытывает из-за меня.
Осознание того, что это я дарю ему эти эмоции, мгновенно расслабляет. Секс становится не техничным, а чувственным. Он снова трогает мою грудь, гладит живот и стимулирует клитор. Накрываю его ладонь своей, умоляя не останавливаться. Я кайфую, раз за разом ловя волну бурлящего желания, и уже чувствую искорки приближающего оргазма. Еще несколько секунд — и внутри взорвутся чувственные фейерверки. Я уже знаю, я жду…
Но Никита останавливается.
Из груди вылетает жалобный стон, когда он выходит из меня. Но в следующую секунду я оказываюсь лицом к нему. Он разворачивает меня так же ловко, как отвернул и нагнул до этого, и подсаживает на подоконник.