Ловушка на зверя
Шрифт:
Ссоры меж ними были извечны. Не приемля иное мнение, нежели свое собственное, Белов-старший считал, что наследника избаловали, и пытался призвать к порядку, чему Гриша сопротивлялся сколько сам себя помнил. Матушка все скорбно вздыхала и то и дело бормотала что-то про баранов, а сестры переглядывались и подхихикивали, когда очередные крики сотрясали дом Беловых, обращенный фасадом к реке Мойке.
Впрочем, в последнее время Григорий редко спорил с отцом. Вернее было сказать, редко заезжал в родной дом, предпочитая казармы
Все еще полыхая праведным гневом, преображенец выскочил за ворота мимо караулов, справившись у солдат нет ли известий о Бутурлине. Вестей не было, и Белов, расценив это, как знак, что жизнь Александра Борисовича находилась вне опасности, широким шагом направился к побережью залива.
Глава 6
Ветер и морские брызги слегка остудили разгоряченную голову. Свинцово-серые волны с шумом бились о камни, рассыпаясь белоснежной пеной. Преображенец спустился к воде и прошелся вдоль берега, носком сапога пиная мелкую гальку.
Разговор с отцом, с одной стороны, делал написание письма ненужным, но с другой… Петр Григорьевич ясно дал понять, что не примет Настю в качестве невестки. Самого Григория это не слишком волновало, он спокойно мог обойтись и без родительского благословения, как и сделал когда-то, попросту сбежав из дома в преображенский полк.
Приписав себе два года, Гриша успел принять присягу до того момента, как его обнаружили верные слуги отца. Бутурлин тогда имел долгий разговор с Петром Григорьевичем, а потом лично выдрал незадачливого солдата, но в полку оставил: обратного пути у преображенцев никогда не было.
Григорий прикрыл глаза и с шумом вдохнул свежий, все еще пахнущий грозой воздух. В отличие от многих своих знакомых Белов любил Питерсхофф, здесь он чувствовал себя свободным.
Сейчас, правда, свобода не ощущалась. Слишком уж зловеще складывались события вокруг.
— О чем задумались, Григорий Петрович?? — вкрадчивый голос раздался почти за спиной.
От неожиданности Белов подпрыгнул и уже в воздухе начал оборачиваться зверем. Впрочем, графа Шувалова, привыкшего проводить инициации в полку, преображение офицера не смутило.
— Перестаньте! — начальник Тайной канцелярии слегка насмешливо смотрел на гвардейца, чьи черты лица все еще расплывались, а за ними проглядывала морда зверя. — Оставьте эти шутки для впечатлительных фрейлин!
— Простите, Александр Иванович, — с совершенно серьезным лицом произнес Григорий. — Нельзя же так подкрадываться!
Тот смерил шутника одним из своих фирменных взглядов. Поговаривали, что таким взглядом глава дознавателей мог прочитать мысли. Григорий в этом сомневался, ибо читай Шувалов мысли, то и дыба была бы не нужна. Посему гвардеец сделал каменное лицо, точно караульные у ворот, когда государыня мимо изволит идти.
Начальник тайной канцелярии вздохнул и покачал головой.
— Все во мне врага видите, Григорий Петрович? — ласково спросил он.
— Помилуйте, Александр Иванович! — наигранно возмутился Белов. — Разве ж можно вас во враги записывать?
Шувалов криво усмехнулся.
— Пройдемся, Григорий Петрович, — он мотнул головой в сторону побережья.
Белов проследил взглядом:
— Отчего бы и не пройтись.
— Вы даже не спросите куда.
Григорий пожал плечами:
— Шпага моя при мне, стало быть, в крепость Святых Апостолов не поведете, а так — погода хорошая, солнышко, вон, светит, отчего же и не прогуляться?
Шувалов чуть наклонил голову, внимательно рассматривая собеседника.
— Все гадаю, вы храбрец или просто нахал?
— Вам виднее, ваша светлость, это вы в людских душах… разбираетесь.
К удивлению Григория, замечание даже повеселило Шувалова.
— Храбрец и нахал, — усмехнулся он. — Впрочем, что еще ожидать от преображенца? Ну коли вы такой умный, может угадаете, зачем я с вами беседы веду?
— Гадают на святках, Александр Иванович, а сейчас лето на дворе, — Белов демонстративно огляделся.
За разговором они отдалились к зверинцу, и теперь вокруг никого не было.
— Ох, Григорий Петрович, и охота вам так ерепениться? Я ведь только поговорить пришел… Пока что…
Гвардеец остановился и внимательно посмотрел на Шувалова.
— Странный вы человек, Александр Иванович. Вы ведь хотите знать, что произошло этим утром с Александром Борисовичем Бутурлиным, верно?
— Верно.
— Так и спросили бы прямо. Но нет, вы подкрадываетесь, на прогулки уединенные зовете, крепостью грозите…
— Виноват, Григорий Петрович, — глава тайной канцелярии развел руками, — должность обязывает.
— Врете вы, вам это удовольствие доставляет! — непочтительно фыркнул преображенец.
— Возможно, — напускная веселость слетела с Шувалова, он пристально посмотрел на Белова. — Так, Григорий Петрович, здесь беседовать будем или в моем кабинете в Питерсбурхе?
— Спасибо, что не сразу в крепости, — хмыкнул гвардеец. — Хотя вы правы, в этом деле мы с вами по одну сторону стоим.
— Мы с вами всегда по одну сторону стоим, Григорий Петрович. Ведомство, где я служу, ведь приказом Преображенским звалось.
Григорий сухо кивнул, эту историю он знал. Созданный для охраны правопорядка, приказ уже при императрице Анне был преобразован в Тайную канцелярию и отделен от полков. А вот Шувалов всегда при Елисавете Петровне был.
Белов вдруг вспомнил, что именно граф тогда, еще совсем молодой проводил инициацию и самого Григория. Впрочем, тот день давно смазался в памяти, осталось лишь ощущение близости смерти и дыхания волка где-то рядом.
Шувалов все еще ждал ответа и преображенец решился: