Ловушка затерянного времени
Шрифт:
– Моя матрица сбоит, – весело заявил нетипичный альмайя.
– И первым шагом на пути к этому, вероятно, стало именно то, что вы осознали наличие у вас матрицы, – Кайто восхищённо оглядел собеседника с ног до головы.
– А неплохо схватываете. Кажется, ваш вид говорит "на лету", да?
– Иногда… Скажите, а для чего вы искали этот храм? В отличие от меня, вы производите впечатление тех, кто абсолютно точно знает свою цель. Я же попал сюда случайно. Прогуливался, понимаете ли…
Альмайя и человек обменялись одинаковыми взглядами в стиле "Ну, меня-то вам никак не обмануть!".
– По Винсе не прогуливаются. Возможно, вы искали не конкретно это место, но на планете находитесь отнюдь не просто так. Откровенность за откровенность?
– Ладно. Я ищу здесь отпечатки истории
– Хм… Цели схожи, но наша более глобальна. Я ищу истоки всей жизни во Вселенной. Нет, я не исследователь… Не совсем. Я лишь люблю владеть чем-то единолично. Сохранять нечто уникальное для себя одного. Информацию – в том числе.
– Это эгоистично… И эту часть общей программы вашей расы вы ещё не избыли, – холодно проговорил Кайто, чуть нахмурившись и поджимая губы. – Бесконечная эскалация в области знаний, всё ради вида альмайя, даже если все остальные народы придётся похоронить!
– Не одобряете?
– Любое обладание нам лишь мерещится. Вы не имеете права присвоить что-то и распоряжаться этим только потому, что оно вам нравится!
– Почему? – с неподдельным недоумением уточнил альмайя.
– Потому что… Давайте продолжим на корабле, время вышло!
Материалу, на котором они стояли, стукнул не один миллион лет, и никакая коррозия, никакие катаклизмы его не брали. Но… Под весом многотонного космического корабля монолит оказался не прочнее тоненькой весенней корочки льда на пруду. Ветвящиеся трещины в полу распространились на всё помещение, и целые куски начали проваливаться. Кайто прикинул, что они должны располагаться выше уровня вершины той горы, с восхождения на которую он начал путешествие по Винсе. Падение в одну из дыр окажется фатальным не только для него, но и для альмайя.
– Разве?
– Это в вашей системе измерения времени в минуте двести стандартных секунд, а в той, которой пользуюсь я, их всего сорок! Уходим!
Кайто знал, что альмайя не пользуются трапом, и не стал создавать трап, он сделал верёвочную лестницу.
Едва лишь он очутился на борту, как желтокожий капитан спросил его:
– Вы всерьёз планируете лететь на судне, которое видите впервые в жизни, не одобряете действия и образ мыслей экипажа, и даже понятия не имеете, куда мы направимся дальше? – и выглядел при этом так, словно общался с умалишённым и, вероятно, буйным индивидом.
– Так точно. Это гораздо лучше, чем умереть под развалинами! – широко улыбнулся Кайто.
Глава 2. Экстремальная посадка
– Что такое, в целом, личное имущество, как не фикция? Предположим, вы обронили на улице любую свою вещь, и она никак не отмечена, что принадлежит именно вам. Кто-то подберёт её из лужи, где всякий случайный прохожий мог наступить, сломать и не заметить, отчистит от всей налипшей грязи, привяжется к ней и будет считать уже своей. Вы придёте требовать её назад, но у него теперь тоже есть на неё права, это ведь вы позволили ей потеряться. Вы, конечно, можете отобрать силой, но индивид вполне способен дать отпор, а, пока вы препираетесь, или даже дерётесь, какой-нибудь третий, проходящий мимо ушлый вор, утянет предмет дискуссии с собой. Его хитрость, ловкость и смекалка тоже обеспечивают ему кое-какие права. Почему бы и нет? Он, вероятно, не из тех счастливчиков, у которых когда-либо найдётся достаточно средств на покупку такого же, но своего личного, даже если он проработает в поте лица весь век, но это вовсе не значит, что ему не хочется, и эту потребность он утоляет доступными ему возможностями. Да, это плохой и противозаконный поступок, но каждый вертится в меру своих способностей, талантов и того, что для него психологически приемлемо… А если вы умрёте, не оставив завещания? Или оставите, но его потеряют, или подделают?
– В нашем мире нет завещаний, процедура наследования одинакова для всех, без исключения, кроме тех, результаты чьих трудов имеют общенациональное значение, – негромко вставил порядком ошарашенный тем, что кто-то вообще посмел ему выговаривать, а также читать лекции, Ра-Гор.
О, боги, как вообще некоторым удаётся понимать всё настолько буквально! Хотя сведения, признаться, Кайто заинтриговали, но ситуация казалась ему неподходящей, чтобы выспрашивать. Он не из тех, кто легко и внезапно меняет тему на самом увлекательном месте.
– Неважно, вы поняли, что я имел в виду… А что, если вы чем-то заболеете и впадёте в слабоумие, сделавшись врагом самому себе? Или потеряете память не только об имуществе, но даже о том, как вас зовут? Мы ничем не владеем, и уж подавно – другими разумными. Невозможно просто запереть живое существо и заявить, что оно отныне принадлежит тебе! Природа создала и тебя, и его, и, конечно, заставляет конкурировать, но свободны от рождения вы оба!
Кайто Аран и золотокожий капитан, никак и ни в чём не находя ни компромисса, ни точек соприкосновения, беседовали уже второй час, неспешно прогуливаясь по каменной оранжерее с потолком, открывающим вид на космос. Миллионы цветов – алмазных, изумрудных, рубиновых, аметистовых, лазуритовых, сапфировых, агатовых, берилловых, малахитовых, мраморных… Названий половины Кайто не знал, равно как и где Ра-Гор добыл их. Да, подходит альмайя – вот это вместо настоящих, хрупких, дышащих, нежных цветов. Но великолепно, ничего не скажешь. Редчайшее собрание, проявление изысканнейшего вкуса. Всё блестит, переливается, глаз не отвести. А на поверку – мёртвый сад, где сердце молчит, а душа трепещет и остывает. Здесь словно бы панически боялись всего живого, естественного, чувствующего… неизбежно стареющего. Не в этом ли причина? Альмайя исключают из своего быта всё эфемерное, ненадёжное. Вот только, увы, это и есть вся жизнь – стремительная, трепещущая и не дающая ну совершенно никаких гарантий ни в чём! Даже горы не вечны, что вы!
Кайто остановился, чтобы взять передышку, и, запрокинув голову, вперился в искусственный небосвод. Купол выглядел таким тонким и начищенным, что возникало впечатление, будто между ними здесь, внутри, и холодной Вселенной вообще ничего нет. Никакой преграды, никакой защиты. Прямой выход на бескислородный ледяной вакуум, захватывающий воображение провал в абсолютную и вечную черноту. Иллюзия, конечно, а, вернее, оптический обман, достигнутый изящным расчётом проектировщика. Да, люди такое или планируют всю жизнь, или достигают случайно, гениальным наитием. Надо видеть и воспринимать мир кардинально иначе, чтобы подобное удалось. А звёзды, эти прекрасные и дикие, чуждые и недоступные, одновременно и ледяные, и раскалённые искры в черноте, далёкие-далёкие, молчали, не снисходя до микроскопических песчинок, любующихся ими.
– Ощущаете своё ничтожество и тщету бытия, глядя на подобное? – равнодушно спросил Ра-Гор, глядя на Кайто сверху вниз.
– Нет, скорее, величие.
– Что?
– Вы правы, мы очень малы, усилия не то, что отдельных индивидов, но даже целых наций порой пропадают втуне, и нет никого, кто бы вспомнил о них и передал в рассказах потомкам. Мы ничто, а против нас будто бы всё мироздание. Но мы стремимся вперёд и чего-то добиваемся вопреки этому чудовищному неравенству сил. Теряя одно, мы придумываем другое. Утрачивая прошлые навыки, приобретаем взамен куда более полезные. Мир дышит. У Вселенной есть пульс. И мы – её часть. А, значит, сталкиваясь с необъятным и непознаваемым целым, мы осознаём, какую важную роль играет. Что-то огромное состоит из почти незаметных мелочей. Возьмите одну строку из книги, один мазок красок на холсте. Сами по себе они не значат ничего, так, ерунда, отмахнуться и забыть. Но в общей картине или полной книге они обретают вторые и третьи смыслы, насыщенность и объём. Здесь то же самое.
Казалось, с каждой фразой Кайто Ра-Гор всё глубже замыкался в себе, хотя на первый взгляд при знакомстве с ним Кайто всерьёз думал, что дальше некуда. Как будто книга за семью замками и под двадцатью печатями. То ли Ра-Гор не питал ни малейшего расположения к незваному попутчику, что так беспардонно и дерзко навязал себя обузой ему на шею, то ли он в принципе всегда был такой. Исходя из того, что этот тип хотя и странный, но всё же альмайя, Кайто склонялся ко второму.
– Что интереснее всего, – не останавливался он, – так это как вы распорядитесь тем, что имеете. Сидя на добытых отовсюду сокровищах и ни с кем не делясь, никак их не тратя, будете ли вы счастливы или хотя бы довольны?