Ловушка затерянного времени
Шрифт:
Ра-Гор молчал, не шевелился и даже не моргал. Холодная статуя с глазами, заточившими в себе целый океан мерцающих звёзд. Обычно у его соотечественников были совсем другие глаза – белые или серые, блёклые, тоскливые, неживые. Но Ра-Гор – совсем иное дело, и притаившейся за его сетчаткой фиолетовой бездной Кайто залюбовался. Капитан явно боролся со своей гордостью, если не выразиться прямо – гордыней. Наконец, он разомкнул губы и тихо промолвил:
– Сухая красная почва моей планеты. Зоахимы. Я хотел бы увидеть её снова зелёной и плодородной. Хотел увидеть влажные леса и тучные поля. Мы ничего не должны чувствовать, но я был совсем ребёнком, всего пятьдесят лет, и мне попались записи о других мирах. Деревья, такие высокие, что их листва кажется крышей огромного храма. Дышащий полумрак глубоких чащ, откуда сверкают жёлтыми глазами неведомые хищники… Что-то сдвинулось во мне, я был очарован. И первой эмоцией за весь период моего существования стала зависть, обжигающе-мучительная. Ты никогда не задавался вопросом, подходит ли тебе твоё тело? Ведь они достаются нам случайно, и почти всё, что мы имеем, заложено в нас без непосредственно нашего участия. Это возмутительно. В то мгновение я хорошо понял одно – я не в своей оболочке, не в своём месте и времени. Меня, как куклу, которая надоела, засунули в чулан, или, того хуже, на давно загнивающую свалку. Мои предки ходили по траве, и выживание их не зависело от целостности воздушных куполов. Горы, голубые, коричневые и зелёные, с белыми шапками… Как будто сама земная кора пытается подать руку звёздам. Наши горы багряные и голые. Скелет планеты торчит вверх, продолжая скалиться космосу. Бесплодная почва, но я представил, что было бы, возроди мы её к новому будущему. В наших хрониках говорится, что прежде даже у нас так было… Но мой народ считает, что это лишняя трата времени и ресурсов. Точнее, так официально говорят, на деле же подобные ограничения помогают контролировать население, а недовольных устранять. Сухие пайки и узко ограниченный профессией набор знаний. Крематории, куда списывают излишки… Бесполезных граждан. Ты говоришь о сказочно прекрасных вещах, но в моём мире нет сказок.
– Ещё бы, вам ведь нельзя мечтать, это опасно для вашего правительства, – бросил Кайто, понимающе хмыкнув.
– Но, знаешь, глядя на тебя в эту минуту, я вдруг подумал, что мог бы попробовать.
– Ты можешь! – ободряюще и с абсолютной верой в собеседника выдохнул Кайто.
– Я сделаю то, что ты просишь. Пожалуйста, останови твой вирус.
Кайто кинулся по коридору к рубке управления, ворвался туда, чуть ли не снеся шлюзовую дверь, и, оттолкнув рулевого, начал что-то набирать, двигая пальцами на предельно возможной для человека скорости. По овальному дисплею побежали целые колонки цифр, знаков, букв, складываясь в сложно переплетённый код. Кайто, не отводя от них сосредоточенного взгляда, водил ладонями над разноцветными блоками клавиш, нажимая то одну, то другую, а к некоторым просто поднося проектор. Противник, однако, вполне сердито огрызался – скорость разрушения системы всё росла и росла.
– Ого! Этого я не предвидел! – изумлённо выдохнул Кайто.
Ра-Гор задумчиво прищурился. Испуганным он не выглядел, но, пожалуй, хладнокровно просчитывающим выгоду даже столь критического положения – да. Удобно, когда паниковать тебе нечем, однако.
– То есть, что ты имеешь в виду?
– Программа совершила мутацию, теперь я не могу блокировать её! – с досадой вскричал Кайто, хлопая себя ладонью по лбу, как если бы думал, что он полный идиот, – Ладно, попробую хотя бы заглушить сигнал и смягчить последствия, – тут же снова взял себя в руки он.
– Поздно. Мы входим в атмосферу планеты, и сейчас врежемся, – обречённым тоном сообщил рулевой.
– Как мы вообще оказались рядом с этой планетой? Ещё совсем недавно ничего не было не только в иллюминаторах, но и на самых дальних радарах! – недоуменно промолвил Ра-Гор.
– Я же говорил, система навигации отказала, мы отклонились от курса. Разрешите сообщить, что скорость движения по мере развития вируса также возрастает в катастрофически быстро развивающейся прогрессии.
Кайто никак не реагировал на эту беседу. Он сосредоточенно выстукивал новые и новые комбинации символов, стремясь выправить положение. Он заглушил все двигатели, но звездолёт продолжал падать по инерции, завывая низким гулом и выжигая атмосферу. Огненные потоки обволакивали всю внешнюю обшивку корабля, корпус наверняка раскалился так, что не только при соприкосновении с ним, но и в непосредственной близости любое живое существо с белковой структурой обратится в пепел, даже и костей не останется – при мыслях об этом даже достаточно хладнокровный Кайто передёрнулся.
Выругавшись на невероятной смеси аж десяти совершенно различных по семантике и акустике языков, Кайто дёрнул рычаги ручного управления, выворачивая каждый из них под абсолютно дикими углами. Звездолёт сделал то, чего сделать технически не мог – пошёл юзом, потом развернулся брюхом и тем боком, где на схеме отличались наименее полезные отсеки. Это было последним, что Кайто сумел – тряхнуло так, что не только он, но и гораздо более устойчивые альмайя попадали на пол. Что-то где-то грохнуло, зажглась аварийная тревога, коридор заволокло густым тёмно-серым дымом, и, чтобы тот не проник в кабину, Ра-Гор подполз к дверной переборке и заставил её выехать, преграждая вонючей газообразной субстанции путь. Затем перед ним всё потемнело, он перестал слышать, мыслить и ощущать.
***
Кайто разлепил веки под урчание системы аварийного жизнеобеспечения. Свет в рубке практически отсутствовал, лишь перемигивались цветные электронные огоньки на консоли управления. Альмайя ещё не пришли в себя, что изрядно его удивило – как более выносливая и сильная раса, те должны были гораздо легче выдержать передрягу, и значительно раньше прийти в себя. Кайто попытался привести в действие хоть какие-то системы, но консоль отказалась реагировать на его прикосновения.
– Вы не авторизованы, подтвердите свои полномочия, – самым занудным из всех занудных, казённых, сухих голосов, умевших изъясняться лишь канцеляритом, обратился к нему бортовой компьютер.
– Я – единственный индивид на борту, находящийся в сознании на данный момент. Твой экипаж не в порядке, и мне нужно выяснить, что с ними, дабы знать, какую помощь оказывать, – терпеливо объяснил Кайто.
– Никакой не нужно. Данный вид в случае возникновения неполадок автоматически входит в состояние перезагрузки. Идёт обновление, это займёт некоторый срок, сейчас их организмы проверяют себя на предмет повреждений и сбоев, оценивая степень необходимости регенерации, а также её требуемый уровень.
– А сколько уровней всего? – с любопытством спросил Кайто.
– Приблизительно сто. Это стандартный набор. Однако, их генная модификация может включать в себя двести, или больше.
– Но они здоровы, просто без сознания, – оглянувшись на лежавшие в различных позах тела, уверенно заявил Кайто.
– Глобальная диагностика функционирования биологической оболочки выявляет даже такие болезни, о которых носитель ничего не знал, и даже никогда не слышал. Ты не задумывался, от чего зависит продолжительность жизни альмайя? Их тела могут обновлять свою структуру бесконечно, заменяя отмирающие клетки на новые, очищая сосуды, форматируя мозг. Я говорю доступными тебе примитивными терминами. Надеюсь, тебе понятно?
Обманывал, конечно, компьютер – являясь машиной, он в принципе не мог понять, что такое надежда. Просто удобный и вежливый речевой оборот… Кайто скривил рот в ухмылке:
– Я понимаю тебя.
– Сомневаюсь… Как бы то ни было – я говорил о том, что Альмайя умирают, либо когда устают от длительности своего существования, либо когда процесс регенерации выходит из строя. Я исключаю, разумеется, случаи насильственной смерти.
– Спасибо, профессор, – кисло пробурчал Кайто.
– Я не профессор. У меня нет учёной степени, – на полном серьёзе заявил механический голос.
Кайто фыркнул. Ну, конечно! Оно ещё и буквально всё понимает. Похоже, общий и крайне досадный недуг выходцев с этой несчастной, пропечённой насквозь Зоахимы! Ирония, двусмысленность и чувство юмора иногда входили в перечень свойств, какими отдельные эксцентричные личности наделяли интерфейсы своих космических машин, но только не альмайя! Да они умирают наверняка согласно инструкции, с протоколами на устах! Отчёты о процессе посылают до тех пор, пока у них хоть один палец шевелится!
– Что со мной?