Ложь
Шрифт:
– Я ждал три дня, пока тебе можно будет ездить верхом, чтобы отвезти тебя на рудник, – укорил жену Деметрио.
– Сожалею за доставленное беспокойство, но все твои хлопоты оказались напрасными, – холодно ответила Вероника.
– Ради бога, сеньора Сан Тельмо, не задерживайтесь из-за меня и из-за вашей любезности, – торопливо пробормотал преподобный. – Я даже в дом не вошел, потому что мне пора возвращаться в церковь. Не забудьте, что сегодня – воскресенье.
– И это самый подходящий день, чтобы побывать на руднике, – с нажимом проговорил Деметрио.
–
– Эй, парни, ведите лошадей! – крикнул Сан Тельмо и добавил, обращаясь к жене: – Идем, Вероника!.. Вот твоя лошадь.
– Голиаф! – растерянно и радостно вскрикнула Вероника, стараясь скрыть волнение при виде тонконогого и длинногривого гнедого скакуна. Этот чистокровный араб был удивительно похож на жеребца из дядиной конюшни, которого ей пришлось оставить.
– Превосходный жеребец, что и говорить! – гордо заметил Деметрио.
– Как? Вы купили этого жеребца для своей жены, Сан Тельмо? Но он же опасен! – не на шутку испугался преподобный.
– Но не для Вероники де Кастело Бранко, дружище, – усмехнулся Деметрио, втайне гордясь женой. – Кстати, Вероника, – сказал он, повернувшись к ней, – в доме шерифа скакуна звали Метеор, но ты можешь вновь окрестить его Голиафом, и тогда, за исключением мелочей, наша поездка будет похожей на верховую прогулку в окрестностях Рио-де-Жанейро…
– Вы и вправду сможете доехать до рудника на этом опасном жеребце? – разволновался Джонсон.
– Я умею ездить верхом с детства, преподобный, но не желаю ехать на рудник. Предпочитаю проводить праздники и воскресенья в Вашем обществе, а не с Ботелем и Деметрио. Если позволите, я спущусь вместе с Вами в церковь, святой отец. Я никогда там не была. Отсюда она выглядит такой белой, чистой и красивой, едва ли не единственной, на что можно посмотреть в Порто-Нуэво.
– Хочешь сказать, что отвергаешь мой подарок? – вскипел Деметрио.
– Вроде того, – Вероника повернулась к пастору и любезно сказала: – Я не забыла, что вы очень спешите, преподобный, так что мы можем идти, как только пожелаете.
– Мне жаль Метеора! – яростно вскричал Деметрио, целясь в жеребца из револьвера. – Раз ты не захотела сесть на него, то и никто не сядет!
– Деметрио! – Вероника подбежала к мужу и схватила его за руку, но не успела помешать. Сан Тельмо успел выстрелить несколько раз.
– Вы все с ума посходили? – испуганно закричала прибежавшая на звук выстрелов Адела. – Что здесь происходит?
– Ничего, сеньора Ботель!.. Мы с Вашим мужем идем на рудник… Идемте, Ботель! – Деметрио вновь сунул револьвер в кобуру.
– Никогда не думала, что человек способен на такую подлость! – гневно выпалила Вероника, ласково поглаживая черную гриву напуганного Метеора. – Чтобы совершить такое нужно не иметь ни души, ни сердца!
– В жизни сердце – большая помеха! – резко ответил Деметрио. – Идемте же, Ботель!
– Вы плохо поступили, Вероника, доведя Деметрио до такого бешенства, – попенял девушке не на
– Нет, преподобный, сейчас я, пожалуй, не смогу пойти вместе с Вами. А Вы идите, оставьте меня. Сейчас я не могу... не теперь, – сдерживая слезы, Вероника вошла в дом, а Вильямс Джонсон медленно побрел обратно.
– Вероника, ну что там видно? – спросила Адела стоящую рядом подругу.
Вот и еще одна ночь опустилась на землю. Облокотившись на грубо оструганные деревянные перила веранды, Вероника с тоской и беспокойством смотрела на кучку желтых огоньков, похожих на длинных, светящихся змей, отражавшихся в речной воде. Ночью белая башенка деревянной церквушки была не различима, зато вход в таверну сверкал ярко и призывно, словно являлся центром мироздания и плодом амбиций и вожделений для ничтожной, взбудораженной толпы дикарей.
– По-моему, им уже пора вернуться с рудника, как Вы считаете? – вопросом на вопрос ответила Вероника.
– Обратно они наверняка поехали по другой дороге, и, скорее всего, задержались в таверне. Мой Хайме и прежде всегда так делал, так что инженер Сан Тельмо, вероятно, вместе с ним.
Вероника с трудом подавила вздох. Адела по-сестрински хотела попенять ей, но не решилась: эта серьезная, молчаливая, грустная и задумчивая молодая женщина вызывала у нее огромное уважение. Смирившаяся с ролью покорной жены Адела, не могла понять ее несгибаемую и гордую душу.
– Что уж тут поделать? – Адела беспомощно развела руками и добавила: – Идите-ка Вы лучше спать.
– А вдруг он не уехал с рудника?.. Вдруг с ним что-то случилось? – озабоченно спросила Вероника, и в голосе ее прозвучала неподдельная тревога. – Вы никогда не думали об этом, видя, что Ваш муж до сих пор не вернулся?..
– Ах, милочка, поначалу и я жила в непрестанном страхе: вдруг на него напали звери или туземцы, или укусила змея, или он внезапно заболел!.. Ох, да мало ли чего! Я ночами напролет тряслась от страха, боясь, что Хайме принесут на носилках, но когда он, придя домой, впадал в ярость, то немедленно доказывал мне, что он жив и здоров. Вот тогда-то я и поняла, что лучше всего не ждать его, а идти и ложиться спать, – обреченно вздохнула Адела.
– Жив и здоров! – негодующе воскликнула Вероника. – Сдается мне, Вы стали жертвой его разнузданной распущенности, – Вероника задыхалась от гнева. – Как Вы можете жить с таким человеком, Адела?.. Как можете терпеть подобные выходки?..
– А что мне остается делать, Вероника? Как я могу помешать ему? Ведь он – мой муж, – оправдывалась Адела. – К тому же, несмотря ни на что, мы любим друг друга. Мой Хайме – хороший, и я люблю его… Знаете, даже в самые тяжелые дни он всегда приносил мне все необходимое для жизни, а если видел, что я и в самом деле заболела, то ухаживал за мной. Он всегда заставлял других людей уважать меня…