Лучше, чем в фильмах
Шрифт:
— Да.
— И ты думаешь, что в заговоре, планирование и обмане нет ничего ужасного, если это делается для того, чтобы разжечь настоящую любовь?
Я прикусила губу. Было ли это тем, что я делала? Обманывала? От этой мысли у меня слегка скрутило живот, но я проигнорировала её. В данном случае всё было иначе.
— Ты специально делаешь так, чтобы это звучало нелепо.
— О, нет, это просто нелепо.
— Ты нелеп. — Я поняла, что скриплю зубами, и расслабила челюсть. Кого волновало, что Уэс думает о любви?
Он слегка ухмыльнулся и сказал: — А ты не думала о том, что если твои маленькие представления о любви
Нет, он был тем самым парнем для меня. Должен был быть. И всё же я спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— На данный момент вы с Майклом не злитесь друг на друга, так что всё обречено. В каждом ромкоме есть два человека, которые вначале терпеть не могут друг друга, но в итоге сношаются.
— Отвратительно.
— Серьёзно. «Вам письмо». «Голая правда». Эм… «Когда Гарри встретил Салли», «10 причин моей ненависти», «Стильная штучка»…
— Во-первых, «Стильная штучка» — это троп о втором шансе, придурок.
— О, мой просчёт.
— Во-вторых, ты немного впечатляешь своим познанием ромкомов, Беннетт. Ты уверен, что не являешься тайным знатоком?
Он покосился на меня. — Уверен.
Я правда была немного впечатлена — я любила «Голую правду».
— Я никому не скажу, если ты втайне фанатеешь от романтических фильмов.
— Заткнись. — Он усмехнулся и медленно покачал головой. — Так какой же троп подходит вам с Майклом? Троп «следовала за ним как щенок, но теперь он рассматривает щенка как потенциальную девушку, даже если у него уже есть одна такая»?
— Ты несносный ненавистник любви. — Это было всё, что я могла придумать, чтобы бросить ему в ответ, потому что, внезапно, Уэс обладал удивительной способностью смешить меня. Даже когда он смеялся надо мной, мне приходилось заставлять себя не поддаваться очередному хихиканью.
Но мы договорились, обменялись номерами, чтобы он мог написать мне после разговора с Майклом, и решили, что он заедет за мной на вечеринку в семь часов на следующий день.
Когда я возвращалась домой под дождём, я не могла поверить, что он согласился на это. Я немного сомневалась, стоит ли куда-то идти с Уэсом, но девушка сделала то, что должна была сделать во имя настоящей любви.
Я не любила бегать под дождём или в темноте, поэтому делать и то, и другое одновременно было полный отстой. К тому времени, как я вернулась домой от Уэса, Хелена приготовила спагетти, так что мне пришлось сесть за полноценный семейный ужин, полный разговоров о том, как прошёл день, прежде чем я смогла отправиться на пробежку. Отец пытался убедить меня позаниматься на новой беговой дорожке, которую он купил накануне, так как на улице лил дождь, но для меня это был не вариант.
Моя ежедневная пробежка не была связана с физическими упражнениями.
Я затянула шнурок на капюшоне, опустила голову и зашагала по тротуару, при каждом шаге мои изношенные кроссовки забрызгивали водой мои леггинсы. Было холодно и уныло, и я ускорила шаг, когда свернула за угол в конце улицы и сквозь ливень увидела кладбище.
Я не сбавляла скорости, пока не прошла через ворота, по знакомой
— Погода отстой, мам, — сказала я, остановившись рядом с надгробием моей матери, уперев руки на бедра и втягивая воздух, пытаясь отдышаться. — Серьёзно.
Я опустилась на корточки рядом с ней, проведя рукой по гладком мрамору. Обычно я садилась на траву, но сейчас было слишком мокро для этого. Из-за дождя на затенённом кладбище было ещё темнее, чем обычно, но я знала это место наизусть, поэтому меня это не беспокоило.
Странным образом, это было моё счастливое место.
— Итак, Майкл вернулся — я уверена, ты видела, и он кажется таким же идеальным, как всегда. Завтра я снова собираюсь увидеться с ним. — Я представила её лицо, как делала всегда, когда была здесь, и сказала: — Ты бы обрадовалась этому. — Даже если мне пришлось обратиться за помощью к Уэсу. Моя мама всегда считала, что Уэс был милым, но играл слишком грубо.
— Мне кажется, что это судьба, то, как он встретился со мной сразу после того, как я послушала «Someone Like You». Что может быть более судьбоносным, чем это? Твоя любимая песня из нашего любимого фильма, и наш любимый милый бывший сосед просто случайно попали в кадр? Ощущение, будто ты пишешь это «долго и счастливо» со своего места…
Я затихла и указала на небо. — Где-то там, наверху.
Даже холодный дождь не смог удержать меня от восторга, когда я описывала маме, как он произнёс «с вами» своим южным акцентом. Я присела на корточки рядом с её высеченным именем и болтала, как делала каждый день, пока не зазвонил будильник на моём телефоне. С годами этот ритуал стал похож на устный дневник, только я не записывала, и никто не слушал. Ну, разве что… я надеялась, что мама слушала.
Пора было возвращаться.
Я встала и похлопала по её надгробию. — Увидимся завтра. Люблю тебя.
Я глубоко вздохнула, повернулась и побежала вниз по склону. Дождь всё ещё лил как из ведра, но мышечная память позволяла легко оставаться на тропинке.
Когда я пробежала мимо дома Уэса и свернула на свою подъездную дорожку, я поняла, что взволнована больше, чем когда-либо за очень долгое время.
— Лиз.
Я подняла взгляд от домашнего задания по литературе и увидела, как Джосс забирается в моё окно, а Кейт и Кэссиди следуют за ней. Много лет назад мы обнаружили, что если забраться на крышу моего старого игрового домика на заднем дворе, то окажетесь достаточно высоко, чтобы открыть окно спальни и залезть внутрь.
— Привет, девочки. — Я хрустнула спиной и повернулась на своём рабочем стуле, удивлённо глядя на них. — Что у вас?
— Мы только что закончили собрание по планированию выпускного розыгрыша, но пока не хотим идти домой, потому что папа разрешил мне остаться до девяти, а сейчас только восемь сорок. — Кэссиди, чьи родители были очень строгими, плюхнулась на мою кровать, Кейт последовала за ней, а Джосс села спиной на мой задекорированный подоконник и сказала: — Так что мы прячемся здесь ещё двадцать минут.