Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Шрифт:
Он проснулся, когда кибитки тронулись, и огляделся, разгоняя туман своих нескромных сновидений. Сквозь щели в стенах пробивался солнечный свет. Сны рассеялись, однако некоторые ощущения остались. Возмущенно рыкнув, Голеску сел и глянул через плечо на Эмиля, прижавшегося к его спине.
— Эй, ты! — Голеску отодрал Эмиля от себя. — Ты что, гнусный содомит, что ли? Думаешь, раз я ношу шелковые панталоны, значит, меня можно тискать как какого-нибудь мальчика для утех?
Эмиль
— Солнце, — прошептал он.
— Да, уже день! Ты что, солнца боишься? — строго спросил Голеску.
— Больно, — пожаловался Эмиль.
— Не дури, от солнца больно не бывает! — заявил Голеску. — Видишь? — И он сунул руку Эмиля в ближайшую полоску света.
Человечек снова по-кроличьи запищал, отворачиваясь и жмурясь, словно на самом деле думал, что его рука сейчас задымится и покроется волдырями.
— Видишь? — повторил Голеску.
Но Эмиль не желал открывать глаза, и Голеску с отвращением выпустил его руку. Взяв саблю, он перерезал веревку, которая их связывала. Эмиль тут же свернулся, словно червяк, и замер, вновь спрятав лицо. Голеску разглядывал его, отложив саблю и потирая запястье.
— Если ты и упырь, так такого хилого еще поискать надо, — сказал он. — И зачем только она тебя держит?
Эмиль не ответил.
Вскоре после полудня кибитки остановились; а спустя примерно час дверь повозки отворилась, и на пороге возникла Амонет с охапкой одежды.
— Вот, — сказала она, швырнув ее Голеску.
Бесстрастный взгляд Амонет остановился на Эмиле, который еще сильнее съежился, словно прячась сам в себя от потока света. Она сняла одну из своих шалей и накинула на беднягу, накрыв с головой. Голеску, натягивавший брюки, посмотрел на нее с удивлением.
— Я тут как раз думал, мадам, не нужно ли мне носить крестик, чтобы защититься от нашего маленького друга, — проговорил он. — Или лучше дольку чеснока?
— Он любит темноту, — ответила Амонет. — Вы должны мне за одежду три пиастра.
— Видите ли, это не совсем то, к чему я привык, — сказал Голеску, протискивая плечи в рубаху. — Грубое домотканое полотно. А где мы?
— В двадцати километрах от того места, где мы были вчера, — ответила Амонет.
«Слишком близко», — с беспокойством подумал Голеску. Пока он одевался, Амонет повернулась к нему спиной. Голеску поймал себя на том, что, застегивая пуговицы, разглядывает ее фигуру. Теперь, когда не было видно угрюмого лица, стало ясно, что в остальном Амонет очень хороша. Только у молодой женщины могло быть такое подтянутое тело. Сколько же ей на самом деле лет?
Обув башмаки, Голеску выпрямился, подкрутил усы и втянул брюшко. Затем
— Вот, возьмите. Прими этот дар, о цветок древнего Нила, — торжественно произнес Голеску и, взяв Амонет за руку, надел колечко ей на палец.
Она тут же отдернула руку и повернулась так стремительно, что ветер засвистел. На миг в ее глазах вспыхнуло пламя, и даже если это было скорее отвращение, нежели страсть, — что ж, Голеску удалось вызвать у нее хоть какое-то чувство.
— Не прикасайтесь ко мне, — сказала она.
— Я просто расплатился! — запротестовал Голеску, довольный собой. — Моя чаровница, это кольцо стоит куда больше, чем вы отдали за костюм!
— Оно воняет, — скривилась Амонет, сдергивая кольцо.
— Золото может позволить себе дурно пахнуть, — ответил Голеску.
Настроение его взмыло ввысь, как воздушный шарик.
Голеску без приглашения взобрался на козлы рядом с Амонет, и кибитки покатились дальше, следуя изгибам дороги, проложенной по берегу реки.
— Милая мадам, вы не пожалеете о своей доброте, — начал Голеску, — Столп силы и неисчерпаемый источник полезных советов — это обо мне. О другой вашей профессии, свидетельства которой я нашел в задней повозке, я вас расспрашивать не буду, ибо мое второе имя — Деликатность, но скажите, каковы доходы от вашего гадального предприятия? Зарабатываете ли вы столько, сколько желаете?
— Расходы я покрываю, — отозвалась Амонет.
— Пфуй! — махнул рукой Голеску. — Тогда вы, очевидно, получаете гораздо меньше, чем заслуживаете. А как вы гадаете? На картах? Глядите в хрустальный шар? Привораживаете?
— Читаю по руке, — ответила Амонет.
— Гадание по руке особых расходов не требует, — заметил Голеску. — С другой стороны, и на клиентов большого впечатления не производит. Если, конечно, вы не рисуете перед ними чарующие картины блистательного будущего или не предупреждаете их об ужасных несчастьях, избежать которых они могут исключительно с вашей помощью. И простите мне мою прямоту, но вы, судя по всему, женщина немногословная. Где же ваш блеск? Где огонь?
— Я говорю им правду, — сказала Амонет.
— Ха! Старая песня про то, что вы-де во власти древнего проклятия, которое не позволяет вам лгать? Нет-нет, милая мадам, эта тактика себя исчерпала. Я предлагаю вам совершенно новый подход! — заявил Голеску.
Амонет покосилась на него, непостижимая, как змея.
— То есть?
— То есть прежде чем его выработать, мне нужно понаблюдать за вашими клиентами, — ответил Голеску.
— Понятно, — буркнула Амонет.