Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк
Шрифт:
Возвращаясь к кибитке Амонет, Голеску потряс кошельком над ухом у Эмиля:
— А что, неплохой заработок за вечер! Неужели она взглянет на это и останется холодна? Исключено!
Эмиль не ответил, мечтательно обсасывая палочку — все, что осталось от сосиски.
— Разумеется, твою роль в комедии мы несколько принизим — из стратегических соображений, — продолжал Голеску, выглядывая из-за шатра и хмурясь на кибитку.
К ней уже выстроилась длинная очередь клиентов, и если по большей части это явно были одинокие женщины, желающие узнать будущее, попадались среди
— Не станем ей мешать, пусть работает. А у нас покамест будет время состряпать подходящую героическую и головоломную историю о происхождении этого славного толстенького кошелечка! Не может же она поверить, будто ты…
Голеску осекся и уставился на Эмиля. И хлопнул себя по лбу — так в театре показывают, что на человека снизошло божественное озарение.
— Минуточку, минуточку! Она знает о твоих способностях! Потому-то она тебя и держит, да? Ха!
На миг он умолк, но пялился на Эмиля так внимательно, что тот даже вышел из транса. Человечек робко поднял глаза и, увидев, как исказилась физиономия Голеску от неистовой благожелательности, пискнул, уронил палочку и прикрыл голову обеими руками.
— Мой драгоценный скукоженный гений! — пророкотал Голеску, подхватив Эмиля на руки и стискивая его в объятиях, — Мой крошечный дружок, мой миниатюрный братец, мой сладчайший из упырей! Ну что, моя прелесть, хочешь еще сосисочку? Нет? Мамалыгу? Молочный пунш? Горячий шоколад? Голеску даст тебе все, что захочешь, моя красотулечка! Пройдемся по ярмарке вместе!
Когда Голеску, волоча за собой Эмиля, вернулся в густую тень у задней повозки, кошелек заметно полегчал. Эмиль был так набит сосисками и сахарной ватой, что туговато соображал, а все внимание его занимали дешевая кукла и волчок. Тем не менее Голеску вытащил из кармана новенькую колоду, разорвал обертку и перетасовал карты, глядя на Эмиля глазами влюбленного волка.
— Я о таком слыхал, мое хилое чудо, — проворковал он, перебирая карты толстыми пальцами. — Люди, совершенно не приспособленные к жизни, да-да, иногда настолько не от мира сего, что их приходится кормить и пеленать, словно грудных детей. И при этом обладают блестящим талантом! Неимоверная одаренность во всем, что касается цифр и знаков! Давай-ка посмотрим, относишься ли ты к подобным феноменам…
Час, потраченный на всестороннюю проверку, к удовольствию Голеску подтвердил, что Эмиль способен более чем ловко обращаться с картами: достаточно было просто помахать перед его носом разложенной веером колодой, и он точно запоминал последовательность карт.
— А теперь, мой милый мальчик, остается ответить лишь на один вопрос, — начал Голеску, швыряя колоду через плечо во мрак ночи. Карты разлетелись, словно сухие листья. — Почему же мадам Амонет не пользуется твоими несравненными талантами, чтобы нажить себе богатства сверх пределов даже самых алчных мечтаний?
Эмиль ничего не сказал.
— Казалось
Оттуда только что вышла женщина, она всхлипывала и заламывала руки. Хотя ярмарка уже понемногу пустела, в очереди было несколько явных головорезов, которые дожидались… Чего? Предсказания будущего? Вряд ли. У некоторых, судя по всему, под одеждой были припрятаны объемные свертки.
— С таким болванчиком-везунчиком, как ты, она была бы царицей игорных домов от Монте-Карло до Санкт-Петербурга, — Дивился Голеску. — Да и вообще с такой-то фигурой она могла бы стать самой богатой шлюхой в Риме, Вене или Будапеште! Ну, то есть если в маске… Так почему же она засиживается допоздна, скупая у мелких грабителей краденые ложки да часы? Какой с этого навар? Эмиль, дружочек, что ей нужно?
— Черное Зелье, — ответил Эмиль.
Когда последний головорез убрался восвояси, из повозки показалась Амонет и взглянула прямо на Голеску, расположившегося в темноте. Он-то собирался устроить эффектный выход, но теперь, когда рассчитывать на элемент неожиданности уже не приходилось, просто помахал рукой с глуповатым видом.
— Где Эмиль? — сурово спросила Амонет.
— Цел и невредим, о моя королева, — ответил Голеску, приподняв Эмиля за шкирку. Тот, испугавшись света, жалобно заверещал и закрыл глаза. — Спасибо, мы прекрасно провели вечер.
— Иди спать, — велела Амонет Эмилю.
Человечек вывернулся из рук Голеску и метнулся в повозку.
— Вы его покормили? — спросила Амонет.
— По-царски! — заявил Голеску, — Вы спросите, где я взял на это средства? А вот! — И он показал кошелек с тем, что осталось от двадцати тысяч леев, и позвенел им, придав лицу самое что ни на есть соблазнительное выражение. К величайшей досаде Голеску, у Амонет даже глаза не блеснули.
— Приведите лошадей и запрягайте. Мы уезжаем.
Голеску был обескуражен.
— Разве вам не хочется узнать, откуда у меня эти славные денежки?
— Украли? — спросила Амонет, сняв с крюка у двери фонарь и погасив его.
— Как можно?! — с неподдельным возмущением воскликнул Голеску. — Если хотите знать, я их выиграл и принес вам. Догадался, сколько просяных зерен в кувшине.
За прошедший вечер он уже несколько раз — и в различных вариантах — успел представить себе ее страстную признательность. Тем не менее Голеску не был готов к тому, что произошло на самом деле. Амонет развернулась, стремительно, словно змея, и схватила его за горло.
— Как вы догадались? — спросила она. Очень тихо.
— Я необычайно талантлив! — прохрипел Голеску, чувствуя, как глаза его лезут на лоб.
Амонет сильнее сжала пальцы.
— Это ведь Эмиль догадался, правда?
Голеску только кивнул — чтобы говорить, ему не хватало воздуха.
— Надеюсь, вы не додумались втянуть Эмиля на азартные игры?
Голеску помотал головой. Она вплотную приблизила к нему лицо.
— Только попробуйте взять Эмиля в игорный дом: поймаю — убью. Понятно?