Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм
Шрифт:
Сейчас руки мои толстые и неуклюжие, и карты не слушаются их. Селим показал мне этот фокус перед тем, как последний раз объявили посадку на самолет. «Не давай этому чувству уживаться с тобой, Горан. Помни: вина — фокус этого мира. Невинность — фокус, который мы проделываем с миром сами».
«Никогда не научусь этому, — сказал я ему. — И никогда не забуду».
«Забудешь, — ответил он. — Все мы так делаем».
Танит Ли
Небесная дева
Танит Ли опубликовала более семидесяти пяти романов и сборников рассказов. В числе последних книг «Металлическая любовь» («Metallic Love») (продолжение
В основе рассказа «Небесная дева» лежит легенда XII века о дочерях Аэритеча и героях с арфой и копьем; он был опубликован в широкомасштабной антологии «Изумрудная магия: великие сказания Ирландии», изданной Андре Грили.
Посвящается памяти моей матери, деду и прадеду, которых я никогда не видела.
Они никогда, насколько мне известно, не изменяли данному при заключении сделки слову.
Эта история, если этот текст можно так обозначить, ведется от двух лиц. Причем оба — мои собственные. В моей крови смешались огонь с водой, земля с воздухом.
Хоть я родом из Ирландии, никогда там не бывала.
У этой загадки весьма простой ответ. Генетически и кровно я ирландка, но родилась в другой стране.
Моя мать была ирландкой с темно-зелеными глазами — ни у кого больше не видела я таких темных и таких зеленых глаз; разве что сейчас можно встретить такой цвет у обладателей цветных контактных линз.
Именно она рассказывала мне об этой стране, куда тоже никогда не ездила. Девичья фамилия моей матери была О’Мур. Мама говорила, что климат в Ирландии очень мягкий. Это означало, что там часто идут дожди, но дожди такие приятные и часто теплые, что-то вроде тумана, столь же привычного, как и воздух.
Род О’Муров происходил с Побережья Призраков на западе Ирландии, где суровые скалы спускаются прямо в море. У отца моей мамы было испанское имя — Рикардо. Мама всегда отзывалась о нем с любовью. А отцом ее отца, маминым дедом, был красавец и долгожитель по имени Колум; когда ему пошел сто первый год, он умер, после того как простудился, сопровождая свою последнюю жену, молодую даму сорока пяти лет, в дублинский театр. Мягкий климат порой все же преподносил сюрпризы.
Ирландия — это страна зелени, такой же изумрудной, как и глаза моей матери. Теперь ее уже нет с нами, она ушла в другие, еще более зеленые, золотые земли под холмами. Однажды, просматривая мамины вещи спустя несколько лет после ее смерти, я нашла книгу моего прадеда Колума. Это не был дневник; хотя, может, и был. Может, это была книга практичного человека, в душе бывшего поэтом и при этом не отказывавшего себе в выпивке, книга хронического лжеца, вечно выдумывавшего различные истории; или же это была книга того, кто говорит правду. Это все без ложной скромности я могу отнести и к самой себе. И сохранить книгу как наследие.
В ночь после этой находки мне впервые приснился прадед Колум. Он был высоким худым мужчиной лет шестидесяти. Значит, ему было около восьмидесяти, так как говорили, что в девяносто девять лет он выглядел лет на десять моложе.
— Итак, ты нашла книгу.
— Нашла.
— И где же?
— В коробке, где лежали мамины письма и кое-какие личные вещи ее матери.
— Спрятали в девичнике, — проворчал он. — Стоит ли жаловаться.
Я не стала упоминать о бабушкиной пелерине из лисьего меха — я ее очень боялась, когда была маленькой. Поэтому,
Во сне Колум поведал мне о каменном доме с узкими, тоже каменными ступенями. Окна выходили на долину и расстилавшееся за ней море, куда вечером на закате опускалось солнце. Он говорил не о большом доме в Дублине, где он жил последнее время, а о доме, в котором прошла его молодость.
Мне снилось, как мы вдвоем шли по бархатистой зелени долины. Поднявшись по крутым ступеням, зашли в дом и любовались заходом солнца. На крыше дома гомонили птицы; полный вкуснейшей воды, во дворе стоял древний колодец.
Недалеко — наверно, милях в семи дальше по берегу — находился разрушенный и удивительный замок Seanaibh,или, как его именовал туристический путеводитель, замок Сэнви.
В рукописи Колум рассказывал о целой ночи, проведенной в этом замке. И в моем сне он рассказал мне о том же.
Мы пили виски. Янтарная жидкость наполняла стаканы, красный закат багровел над морем, и сороки летали над каменным домом, наполняя воздух своей трескотней.
То, о чем Колум рассказывал мне во сне, я уже читала: в рукописи эта история стояла между двух списков. В одном значилась пойманная с лодки рыба, а в другом — список местных красавиц.
Тогда Колуму было двадцать, он был высоким, стройным и сильным красавцем с черными как смоль волосами и удивительными серыми глазами с темным ободком.
Семейный бизнес заключался в торговле кожаными изделиями, Колум работал в конторе при магазине; не то чтобы работа ему очень нравилась, просто она не отнимала много времени. И зарабатывал Колум вполне достаточно для того, чтобы ходить на танцы и раз в неделю напиваться до состояния, когда он мог разговаривать со звездами, которые, словно пчелы, слетались к нему. Одной такой ночью Колум танцевал пять часов кряду и пил за двоих, а потом пешком пошел домой. До дома оставалось около мили. По обеим сторонам дороги простирались леса, деревья все еще сохраняли остатки былой красы летнего убранства. Полная луна тоже возвращалась с какой-то небесной вечеринки, огромная, раскрасневшаяся и сама не своя. Колум шел и взывал к небесному светилу, но луна, негодница, лишь напустила облачко и спряталась за ним. Да, и девушки такие тоже бывают.
Пройдя четверть пути, Колум остановился как вкопанный.
Его посетило весьма странное чувство: будто бы он никогда, ни разу не видел этой дороги; в действительности же этим путем он ходил дважды в неделю на протяжении многих лет, а частенько и не только дважды. Даже до рождения он путешествовал здесь, сидя в мамином животе.
У обочины, подобно дремлющим овцам, лежали валуны. Колуму показалось, что видит он их впервые, хотя он сам выдолбил свое имя на некоторых из них.
Перебрав в уме числа, Колум понял, что эта ночь была самая что ни на есть обычная: никакой святой не поминался, Самхаин [55] не праздновался, ночь Луга [56] тоже. Молодой человек стоял и поминал недобрым словом выпитое за вечер виски и скрипача: если столько пить и плясать, еще не такое примерещится. И вот они появились. Чудные существа.
55
Самхаин (Самайн, Соуин) — 31 октября — кельтский праздник урожая, отмечавший смерть старого года и рождение нового. Самхаин — бог смерти.
56
Луг — в ирландской мифологии бог света — Лугназад, Лугнасад, Лунашов. Ночь Луга — древнее название Брон Трограйн — 1 августа.