Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм
Шрифт:
Не успела я и глазом моргнуть, а мы уже стояли на эскалаторе и двигались вверх, и старушка все так же висела у меня на руке, словно мы были ближайшие подружки, собравшиеся в кино в 1947 году.
Смутившись, я огляделась по сторонам и обратила внимание на двух или трех девушек весьма готической внешности, стоящих позади нас. Хоть и свирепые с виду, они казались, на мой взгляд, весьма впечатляюще красивыми, одетыми во все черное, с черными же, словно жидкие чернила, волосами. Все они были в солнцезащитных очках, причем самых что ни на есть черных — как будто вообще не хотели никого видеть. Я только мельком взглянула на них и поняла,
— Вам куда? — вежливо осведомилась я у пожилой спутницы, когда мы сошли с эскалатора.
— Вот сюда.
— Нет, я спрашиваю, какая остановка нужна вам? Или какая улица?
— Бранч-роуд, — ответила дама, вновь окатив меня выхлопом виски.
«Боже мой, — подумала я. — Боже мой».
Я со своим билетом прошла через механический барьер, и старушка как-то проскользнула вместе со мной, что вообще-то невозможно. Именно тогда я начала кое о чем догадываться. Но все равно не поняла до конца. И решила, что бабка-то с криминальным уклоном, хоть и пьяна в стельку.
Итак, мы вышли на улицу. С грохотом проносились по-летнему пыльные машины, и старушка прищелкивала языком с очевидным неодобрением.
— Теперь, cailin, [57] — сказала она, — теперь давай-ка пойдем туда, куда нам надо.
И подмигнула мне. Глаза у нее были голубые, но, когда она закрыла один глаз, подмигивая мне, они вспыхнули ярко-желтым огоньком, подобным нарциссу. Вот тогда-то я должна была все понять, разве нет? Представляете, всего лишь семь дней назад я нашла и прочла рукопись Колума и встретилась с ним во сне.
57
Cailin (ирл.) — девушка, милочка.
Хотя деревья на улице и были подпорчены пылью и выхлопными газами, но из комнаты они казались нефритовыми флагами. В квартире все было так, как я оставила, уходя: везде беспорядок, потому что последний раз я убиралась недели четыре назад, стиральная машина полна выстиранным и уже высохшим бельем, а в шкафах пусто.
Я поставила сумку и смотрела, как фея сновала по квартире, разглядывая то и это, заглядывая в крохотную ванную комнату, поднимая крышку на сковороде с запеченной фасолью, которая все еще стояла на плите. Я не пошевелилась даже тогда, когда ей удалось открыть стиральную машину, и почти все белье вывалилось на пол. Коль она смогла ворваться в мою квартиру, похоже, остановить ее не получится.
— Что вы хотите?
Я знала. Но тем не менее…
Теперь она изучала холодильник, вытянув шею, будто черепаха, пытающаяся дотянуться до листа салата.
— Ну и ну, ты только посмотри! Они заперли зиму в коробку. Разумно. — Закрыв дверь холодильника, она повернулась и посмотрела на меня своими сине-желтыми глазами. — Ах, cailin, — промолвила она. Она тоже знала, что я знала, зачем она здесь.
— Не надо звать меня «кайлин», — сказала я. И добавила: — Ваше высочество, — просто чтобы быть любезной. — Я никогда не ездила за море, никогда не бывала на острове. Сделку заключал Колум, а может, вы. Все это меня не касается.
— Ну да. Как же тогда ты получила свой талантище? О, он тоже обладал им, только не захотел развить его. Предпочел сперва
Я насупилась и спросила:
— Ну а где были вы, когда он стоял на холме, а к нему приближались те существа?
— Где же я могла быть? В его распрекрасном черепе, ждала, чтобы он услышал меня, и вдохновение снизошло на него.
— Вот джин, — сказала я. — Пейте.
Я вошла в ванную и пустила воду. Я знала, что она никогда не последует туда за мной и не станет мучить меня. Так и вышло. Все же она была из весьма стыдливого века. Но где бы в другом месте квартиры я ни находилась, она была тут как тут.
За ужином она села за стол напротив меня и принялась грызть яблоки. Пока я смотрела телевизор, потягивая джин, она сидела рядом на диване. Когда я попыталась уснуть, она легла рядом со мной — непонятно как, кровать была узкая. И всю ночь, пока я лежала, вытянувшись словно мраморное изваяние над могилой, она то болтала, то напевала, обращаясь ко мне снова и снова, и нарассказала мне столько всякой всячины, что моя голова пошла кругом, и я уже не могла ни в чем разобраться. Все лее мне удалось уснуть перед рассветом, и я надеялась увидеть во сне моего прадеда и перемолвиться с ним. Но даже если мне что-то и снилось, этого я не помнила.
Следующим вечером мне предстояло играть и петь в пабе в Кентиш Тауне. Проснувшись, я обнаружила, что горло у меня болело и хрипело так, словно старая ведьма душила меня во сне. Но как только я прохрипела в трубку телефона об отмене своего выступления, как мое горло вмиг прошло, словно я проглотила самый сильный на свете антибиотик.
— Не буду, — сказала я.
Но она лишь опять открыла дверь холодильника и принялась разговаривать с зимой внутри него о льде и снегах, и ягодах, и ревущих оленях, и низком солнце, и неистовых ветрах, и Кайлич Бхеар, богине зимы с голубых холмов.
Не надо обращать на нее внимания. И нечего бояться. Если я стану ее игнорировать, то в конце концов она оставит меня в покое.
И в пятницу, и в субботу все шло по-прежнему, мы так и были вдвоем.
В субботу днем я решила пройтись по магазинам, и она тоже увязалась за мной, вцепившись своей отвратительной, старческой рукой в мою абсолютно железной хваткой. Здесь она была вроде как туристка из другой страны, другого времени, другого измерения — и какое же удовольствие получала она от магазинов и супермаркета! Никто, кроме меня, не видел ее, но пару раз, когда я, забывшись, заговаривала с ней, например прося ее положить на место капусту, на меня смотрели как на сумасшедшую. Забавно.
Но, может, это и правда? Я схожу с ума?
— Ерунда, — прозвучал ответ на мои мысли. — Тебе это не грозит, душа моя.
Мы возвращались домой с покупками. Спутница висела на моей руке подобно связке тяжеленного влажного белья только что из стирки. И тут произошло нечто. На самом деле произошло это еще раньше. Я знала, что это произошло, произошло то, что должно было случиться, хоть и не вполне понимала, что же это такое.
— Кто это?
— А как ты думаешь, душа моя? — спросила она.