Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты
Шрифт:
Ничего из этого не вышло. Свадьбы состоялись раньше — осенью, потому что о зимнем отпуске не могло быть и речи: в Калуге Валаев дал согласие сформировать и возглавить летный экипаж для ходовых испытаний экспериментального “Енисея”, и уже две недели спустя три десятка отборных парней (в том числе и будущий первый пилот “Енисея” — Тобольский) были командированы на Урал в Центр АПЛС имени космонавта Виталия Севастьянова — самый академический из существующих центров переподготовки летного состава УОКСа. Очень трудно шла переподготовка вначале. На первых порах знакомство с главными техсистемами экспериментального “люстровика” вызывало у курсантов нечто вроде головокружения. Потом освоились, стало полегче, и к сентябрю семьи многих курсантов обосновались по соседству с территорией Центра — в городке с живописным названием Новая Ляля. Живописным, кстати, и красочным тут было все: пузырчатая архитектура городских зданий, забавно разрисованные вагончики старинного монорельса, тронутые багрянцем лесистые берега речки Ляли, голубые купола Дворца космонавтов, белые — Центра, синеватая вертикаль далекой башни катапультера местного иглодрома. Валентину и Асю Новая Ляля очаровала, и торжества по случаю бракосочетания решено было отметить здесь. С той поры… да, пять с хвостиком. Говорят, брак помогает человеку найти то, что ему нужно. Может быть, это и верно, если искать начинают задолго до брака. Ярослав нашел то, что ему было нужно, счастлив вполне. Любимая работа, Ася, двое сыновей–близнецов и ни одной семейной проблемы…
Андрей взглянул на часы, бросил салфетку на стол и приказал бытавтомату все это убрать. Ковер едва успел успокоиться — Валаев материализовался из воздуха.
— Как самочувствие? — полюбопытствовал он, все так же разглядывая монету с дыркой.
— Самочувствие?.. — переспросил Андрей.
Капитан пошевелился в кресле — на белом свитере золотом блеснула эмблема: цветок стилизованной лилии и буква К.
— Самочувствие великолепное, благодарю. Как ваше?
— Можешь не выкать, мы не на вахте. Как настроение?
Андрей посмотрел капитану в лицо:
— А на кой леший тебе мое настроение?
— Когда первый пилот уклоняется от телевизита координатора, это меня интригует.
— Он что… пожаловался?
— Ты должен его принять.
— А это уж как мне захочется, — сказал Андрей. — Тем более что с сегодняшнего утра я не только не первый — вообще не пилот. Минимум на неделю.
— Ну за что такое мне наказание — командовать сибирским экипажем? — вслух подумал Валаев.
— Очень жаль, но с сегодняшнего дня я всего–навсего представитель экспертного отдела УОКСа.
— А я всего–навсего представитель снабжения. Целое утро пытался втемяшить главе хозяйственной службы “Титана”, что пластик с дырками пенится быстрее монолитного и что технологи базовых строек будут в восторге. — Капитан подбросил в ладони дырчатый диск. — А координатор Аверьян Копаев всего–навсего представитель МУКБОПа…
— Да?! — Андрей поднял бровь. — Чем я вызвал к себе любопытство службы космической безопасности?
— Вероятно, он сам тебе скажет.
— Не знаешь?
— К сожалению.
— И не догадываешься?
— По–моему, это связано с твоими экспертными делами.
— На танкере?! Что за чушь!.. Кому нужен доисторический “кашалот”?..
— Сатурнологам. Под орбитальную базу.
— Спасибо за информацию.
— Переваривай на здоровье. — Валаев там, у себя, смотрел куда–то вбок.
— Я без иронии, — пояснил Андрей.
— У тебя на окне передний обзор?
— Да. Ну и что? — Андрей перевел взгляд на окно. В океане йодисто–коричневой под сиянием Сатурна дымки всплывал, как призрачный остров, громадный, нежно светящийся пузырь.
— Люциферида… — сказал капитан.
На аппарелях ФОБа переполошенно замигала светосигнализация; со стартовых желобов упали две ртутные капли и, выбросив параллельно вперед узкие струи лилового пламени, быстро пошли наискось вниз, в атмосферу Титана.
— Беспилотчики, — определил Валаев. — Ушли на пузырь.
— Поздновато, — сказал Андрей. — Много времени потеряют на реверс–маневр. В атмосфере — тем более.
— Успеют. Крупные люцифериды иногда светятся долго. Все зависит от высоты и мощности столбового внутриатмосферного выброса. Ну, того… на верхушке которого, как полагают, и образуется нечто вроде хемилюминесцентной зоны.
— Выходит, сами толком не знают?
— Чего не знают сегодня — завтра узнают. А чтобы узнали быстрее и больше, я готов возить им сюда кого угодно и что угодно. Ученых, спецов и десантников, одежду и фрукты, нефть для пищевых синтезаторов, новые фильмы, цветы и консервы. Любое оборудование, любые материалы — как с дырками, так и без оных. Ради этого стоит летать, а?
Андрей да сводил глаз с лица капитана. Для Ярослава это была уникально патетическая речь.
— Ради этого мы и летаем, — заметил Андрей.
— Вот и летай. В эксперты я тебя больше не отпущу. Первый раз и последний. Не твоя работа. Тем более если в ней замешан МУКБОП. Ты прирожденный “люстровик”, гений скоростного пилотажа. Недаром коллегия прочит тебя в капитаны на “Лену” или “Тобол” — в принцах, брат, ходишь… Ты меня знаешь, я не люблю сорить комплиментами, но твой маневр глубокого торможения с выходом на Титан — голубая сказка пилота. Как с горки на саночках…
— Я тебя знаю, — перебил Андрей. — И теперь понимаю, кого из нас двоих ты успокаиваешь. Мне в это дело тоже внести свою лепту? Или как–нибудь обойдешься?
Несколько мгновений собеседники молча разглядывали друг друга. Валаев поднялся. Следом поднялся Андрей.
— Ладно, — сказал капитан. — Орлы мух не ловят. Люцифериду видел — будем считать это хорошим предзнаменованием… Что передать?
— Копаеву? Пусть приходит. — Андрей посмотрел на часы. — Бассейном придется пожертвовать.
— Не надо жертв. Все заняты подготовкой к разгрузке, и никого, кроме вас, голубчиков, в воде не будет. Попрощаться зайдешь?
— Да. Непременно.
— Салют!
— Салют, капитан!
НОКДАУН
Андрей приказал бытавтоматике переправить портфель на причал пассажирской вакуум–палубы, шагнул из каюты в зеркальный тамбур, и раньше, чем створки двери распахнулись с другой стороны, инстинктивно сощурился.
За пределами тамбура искрилась под солнцем водная ширь. Байкальская панорама. Ветер дул прямо в лицо, на горизонте синели горы восточного берега. Было видно, как ветер трогает воду — участками. В этих местах вода Морщилась и темнела. Шагая вдоль заметно изогнутой анфилады открытых в сторону озера гротов с высокими сводами, Андрей впервые подумал, что без панорамы Байкала высоченные коридоры тороидальных ярусов корабля наверняка производили бы странное впечатление. На однокорпусных кораблях люди привыкли к интерьерам более экономных пропорций.