Лунный череп
Шрифт:
Ничто не способно сотворить подобное. Ничто.
Ни один зверь не может обладать такой жестокостью, и ни один человек - таким безумием.
Когда тошнота прошла, Чонси ещё раз огляделся. В глазах у парня стояли слёзы, а во рту остался привкус желчи.
Что-то мокрое ударило его по затылку.
Чонси повернулся.
В его волосах запутался влажный комок, и Чонси с воплем попытался его сбросить.
Кусок плоти... Нет, гораздо хуже: связка с частью мышцы, на конце которых болталось
Чонси отшвырнул его, к горлу вновь поднялась тошнота.
Из темноты прилетел следующий предмет и врезался в стог сена.
Останки головы Голубка... Размозжённый, как яичная скорлупа, череп, вытекшие мозги, вывалившийся язык, выпученный глаз...
Чонси заорал.
Мимо просвистело что-то ещё: окрашенная кровью бедренная кость с болтающимся, как вымпел, куском мяса на ней.
Чонси пригнулся, и кость пролетела мимо.
Чонси сначала покраснел от гнева, а затем посерел от ужаса и посмотрел на второй уровень конюшни, где хранилось сено.
– Кто там?
– прохрипел он.
– Кто там, мать твою? У меня ружьё...
Ложь, но она придала парню силы.
Из угла послышалось низкое рычание, затем влажный звук разрываемой плоти и чавканье.
В солому упал высосанный досуха позвонок.
Разум паренька кричал: «Беги!». То, что способно с лёгкостью распотрошить двух тягловых лошадей, от него, Чонси, вообще не оставит мокрого места.
Но он не мог убежать.
Он хотел увидеть это существо, заглянуть ему в глаза и дать почувствовать свою ненависть.
С верхнего уровня послышался стон, и что-то метнулось к парню.
Теперь времени убегать уже не было.
Чудовище приземлилось на землю в двух метрах от Чонси.
Парень уставился на него, впитывая каждую отвратительную деталь.
Чонси был около ста восьмидесяти сантиметров ростом, но зверь возвышался над ним, как башня. Его кожа была грубой и испещрённой шрамами.
А лицо отвратительным, мерзким и бледным.
Чудовище сделало шаг вперёд. Его бесформенная голова была огромной, и из кожи то тут, то там торчали клочки шерсти.
Челюсть чудовища выдавалась вперёд, напоминая пасть зверя; раскосые глаза, налитые кровью, покрывала прозрачная блестящая плёнка.
Чонси развернулся и попытался убежать, но поскользнулся на разлитой по полу крови, запутался в развешенных кишках и упал на спину.
Чудовище схватило его одной рукой за волосы и перегнуло через собственное костлявое колено.
Чонси открыл глаза и увидел перед собой открывающийся чёрный рот монстра.
Кривые зубы с червоточинами торчали из обесцвеченных дёсен.
Чонси вдохнул могильный запах от чудовища, увидел отсветы фонаря на острых, как иглы, зубах, и затем эти зубы погрузились в его горло по самые
А когда челюсти разомкнулись, горла уже не было, лишь кровоточащий лоскут плоти.
Начали визжать свиньи.
Безликий хрипло заурчал. Вкус тёплой крови жертвы приводил его в экстаз, даруя чувство опьянения.
Он наполнял его ощущением всемогущества, и это было слишком даже для него.
Лошади были забавным развлечением; лакомым кусочком, который можно мучить, а потом убить. Но им не доставало утоляющей голод особенной сочности парня.
Безликий ел медленно, смакуя каждый сладкий, как мёд, кусочек мозга, каждый горячий глоток крови, каждый лакомый комочек серого вещества.
И его осенило. Почему ему раньше не приходило это в голову?
Он был богом.
Королём.
Владыкой.
И никем иным.
А люди - и те, которые его призвали, и те, что восстали против него, - были всего лишь его рабами. Его скотом на убой.
Картинки сменяли друг друга в туманном разуме чудовища.
Выбирать самых вкусных, остальных убивать ради развлечения. Вырезать стариков, чтобы развеять скуку, и кормиться молодыми.
Такова их судьба: стать пропитанием для Него.
Он сожрёт всех женщин и детей, сломает всех мужчин, как хрупкие цветы, и пораскусывает головы младенцев, как леденцы.
О да! Так было в Тёмные века. И так будет сейчас.
Безликий, перепачканный запёкшейся кровью, с лежащим на округлившемся животе позвоночником Чонси, размышлял над этим.
Он знал, что была причина, по которой его достали из тверди могилы.
Не для того, чтобы он убил белых. А для того, чтобы он убил всех.
Ему было предначертано утолять свой голод. Такова его судьба.
Чего ему ещё желать?
Поэт сказал бы: «Он живёт, чтобы есть, и ест, чтобы жить».
Так по-детски просто.
Безликий закрыл глаза, сытно рыгнул и стал ждать, когда вновь проснувшийся голод или простая скука отправят его дальше в жилой дом. В его столовую.
Там были другие... Он знал, чувствовал их горячий аромат.
Дул ледяной ветер. Фонарь потух.
Безликий мечтал.
Он мечтал об одежде из мягкой кожи детей.
Тёплой, вкусно пахнущей, которая прикрывала бы его бесчисленные оголённые участки кожи.
Он ждал кровавой бойни.
Это всё, что он знал.
– 9-
После того как Лонгтри передал тело Майка Райана помощнику Боусу, маршал отправился на поиски шерифа Лаутерса.
Его никто не видел.
Его не было у доктора Пэрри, и доктор уверял, что не знает, где шериф.
Лонгтри ему не поверил.
Он знал, что доктор долгое время был другом Лаутерса.