Лунный плантатор
Шрифт:
— Нормально поживает, — уклончиво ответил Родик.
— Продал он мои яйца?
Из спальни послышался женский хохоток.
— Вовчик, кому, скажи, кроме нас с Катькой твои яйца нужны? Они ж у тебя ди-е-ти-чес-ки-е, — хихикая, по слогам проговрила Таня.
— Заткнись, курица нетоптаная, — бросил Луноход.
— А я про, что? — обиделась одна из жен Вовчика. — Сам виноват. Вчера я тебя просила, просила… Ты Катьку трахнул, а меня нет. Обидно мне это очень.
Родион понял, что пора блефовать.
— На Фаберже сейчас спрос упал…
— Ну! — удивился Вовчик. — Жалко. Бабончики-то кончаются… А в прошлый раз Ираклиевич говорил, что нет проблем!
— … Но Константин Ираклиевич сейчас как раз ведет переговоры с Сотбис и наши предметы будут включены в каталог на следующие торги.
— Сотби — это круто! — восхитился Вовчик. — Ну, Ираклиевич мастер!
— Что я слышу? — в комнате появилась другая жена Лунохода с подносом в руках на котором стоял серебряный кофейник, молочник, кофейные чашечки и блюдце с тостами. — Вольдемар, твои яйца пойдут с молотка? Забавно, — она нагнулась ставя поднос на стол, но непросто нагнулась, а так, что бы Родион увидел ее обнаженную грудь за оттопырившемся халатиком.
— Всех по углам разгоню, суки! — грозно пообещал Вовчик. — Марш на кухню посуду мыть! Нечего тут сиськами сверкать!
— Фи, подумаешь, — брезгливо сморщившись сказала Катя, задернула халатик на груди и вернулась на кухню, откуда через несколько секунд послышался шум льющейся в раковину воды.
— Появился другой интерес, — осторожно сказал Родион.
— Ну? — Луноход внимательно посмотрел на Родика.
— Один западный коллекционер русского происхождения целенаправленно скупает автографы императора Петра Первого — письма, записки, указы. Константин Ираклиевич подозревает, что он пытается создать монополию на архив Императора. Платит интересные деньги…
— Неее, — насупился Вовчик, поняв о чем речь. — Мне, типа, не интересно. Луна не продается.
— Почему? — спросил Родион. — За эту бумажку человек может заплатить…
— И слушать, типа, ничего не хочу! — оборвал Луноход Родиона. — Все, что хотите: Фаберже — пожалуйста! Хоть все двести четырнадцать предметов… Или сколько там осталось?! Этого… Как его… Рембрандат? Ради бога! Все три картины могу продать. Но, за правильные, типа, бабки! — уточнил Вовчик. — Золотой фамильный герб с пятью брильянтами могу продать! Там есть один брюлик с грецкий орех величиной. Я Иракличу показывал… А Луну — ни за что!
— И чего ты так уперся? — в комнате появилась Таня с пылесосом в руках. — Продай ты эту чертову старинную писульку! Толку тебе с нее? — Таня поставила пылесос в угол и принялась собирать разбросанные по квартире вещи. — Спокойней будет! Представляете? — сказала она Родиону. — Он как напьется, так давай эту бумажку каждому встречному поперечному в морду тыкать! — она сняла со статуи Венеры Милосской бюстгальтер и приложил его к своей груди поверх рубашки. — Не, — небрежно заметила она. — Это не мой. Это Катькин! — она перекинула бюстгалтер через руку и продолжила. — «Смотрите, — кричит. — Я Хозяин Луны, — кричит. — Сам император моим предкам Луну пожаловал!» Лучше б он твоим предкам особняк на Канарах пожаловал или хотя бы на Рижском взморье! — сказала она Вовчику. — Толку бы больше было. Правильно я говорю, Катя? — крикнула она в сторону кухни.
— Ничего вы, бабы, не понимает, — расстроено протянул Луноход. — Объясняю вам, дурам, типа, объясняю, а все без толку!
Большевики в семнадцатом году у моих предков Вологодскую губернию отобрали? Отобрали. Четыре крупных поместья на Смоленщине? Тоже отобрали! Пять особняков в Питере и три в Москве! Восемь рудников на Урале! Два сталелитейных завода. Конные заводы на Дону! Рыбные промыслы на Каспии! Где все это? Типа, нету!
А все некогда принадлежало нам, Оболенским! Я сам семейные амбарные книги читал! Одни только рыбные промыслы на Каспии приносили пять тысяч рублей годовых! Это все равно, что пол миллиона долларов в наше время!
А, что осталось у нашей фамилии, а Родион? Ничего, типа, ноль круглый! Гора разного старинного барахла общей стоимостью тех же пол миллиона.
Нет, уж! Пароход вам в рот! Луну я не продам никому! Все у Оболенских можно отнять! Но Луну у Оболенских никто не отнимет! Потому, что она, типа, в небе. До нее, типа, только на космическом корабле долететь можно!
— Ладно, ладно, — отозвалась с кухни одна из жен Оболенского. — Разошелся. Таня, успокой мальчика, я занята.
Танюша подошла сзади к Луноходу, обняла его и поцеловала в затылок:
— Успокойся, мой маленький! — ласково сказала она. — Никто у тебя ничего не отнимает…
— Да ну вас всех, — обиженно буркнул Вовчик, сбросил руки девушки со своих плеч и налил себе еще шампанского. — Так, что, Родион, — он отхлебнул из фужера, передай Иракличу, что нет и еще раз, типа, нет!
— Собственно, — осторожно заметил Родион, наливая себе кофе из кофейника и чувствуя, что окончательно вжился в роль посланника крутого антиквара. — У Константина Ираклиевича есть другое предложение по поводу этого документа.
— Ну? — напрягся Вовчик.
— Недавно, — начал Родион осторожно подбирая слова, еще пока не представляя, что скажет, но волна вдохновения уже подняла его и понесла. — На рынке автографов всплыл любопытный документ датированный временем правления Ивана Грозного и им же подписанный.
— Ну? — Луноход нахмурился.
— В этом документе царь Иоан Грозный жалует польскому шляхтичу Оболонскому…
— Точно, — сказал Луноход. — По нашему, типа, гинекологическому, дереву…
Таня, собирающая в мусорное ведро остатки вчерашнего разгуляева захихикала.
— Генеалогическому, Вольдемар, ге-не-а-ло-ги-чес-ко-му! — смеясь крикнула из кухни Катя. — Я точно знаю.
— Цыц, девки! — рявкнул Вовчик. — Ша, говорю, пока мужики тут проблемы решают! — он внимательно посмотрел на Родиона, что бы удостоверится, что то над ним не смеется.
Родион оставался невозмутимым.
— В общем, — продолжил Луноход. — По гинеака… Генеоко… По этому дереву, типа, видно, что наш род как раз и ведется от польских панов живших возле этой самой Оболони… И чего там нам, типа, Иван Грозный жалует?