Львиное Сердце. Дорога на Утремер
Шрифт:
— Выходит, не знала, — отрезала Констанция, напряжённо обдумывая неожиданную новость.
Её приводило в ярость, что никто не удосужился сообщить ей, но сам факт того, что Энора больше не в Англии, явно служил хорошим знаком. Самое меньшее, навещать её будет проще. Но разрешит ли Ричард? Если она подойдёт к нему на людях, среди полного зала свидетелей, и попросит о встрече с дочерью, посмеет ли он отказать? Совесть не позволит. Но Констанция не собиралась повторять ошибку, допущенную с Алиенорой. Да поможет ей Бог, но она должна выступать в обличье униженного просителя и проглотить гордость, даже если придётся подавиться
Алиса продолжала говорить, но Констанция, погрузившись в свои мысли, не слушала. И только уловив имя матери, снова навострила уши.
— Моя мать?
— Да, леди Маргарет получила разрешение навещать Энору в Винчестере, — кивнула Алиса. Ей очень хотелось облегчить страдания подруги. — Констанция, с Энорой обращаются хорошо, честное слово. В Винчестере она часто играла с младшим братишкой леди Рихенцы, а королева позаботилась, чтобы для её эскорта нашли чистокровных кобыл. Девочку отослали в Руан с помпой, как подобает представительнице знатного рода.
Констанция никогда не сомневалась, что Энору будут содержать с комфортом, поэтому лишнее подтверждение её не сильно утешило. Порадовало лишь то, что Энора проводила какое-то время с бабушкой. Маргарет после смерти первого мужа выдали за одного из английских баронов, и Констанция надеялась, что мать присмотрит за Энорой. Голос у Алисы был приятный, но сейчас он скрёб герцогине по нервам, потому как ей требовалось время, чтобы привести в порядок мысли и разработать план подхода к Ричарду. Она не замечала собеседницы до тех пор, пока та не произнесла нечто, заставившее бретонку резко повернуть голову и уставиться на французскую принцессу.
— Что ты сказала?
К этому моменту обе они встали и отряхивали юбки.
— Я сказала, что сейчас едва ли сумею помочь тебе, Констанция. Но как только стану королевой, употреблю всё влияние на то, чтобы Энору вернули тебе.
Констанция застыла в оцепенении. Неужели Алиса действительно верит, что Ричард женится на ней? Если так, то она наивнее послушницы-монахини и милосерднее Пресвятой Девы Марии. Если бы с Констанцией обращались так же подло, как с Алисой, герцогиня денно и нощно молилась бы о мести своему мучителю. Где же достоинство Алисы, где гордость?
Но вглядываясь в лицо собеседницы, Констанция поразилась тому, насколько детским, невинным то выглядит. Алиса старше её на полгода, в октябре ей исполнится тридцать. В таком возрасте давно пора было вести собственное хозяйство, править в отсутствие мужа его доменами, быть женой и матерью, быть может, даже королевой. Вместо этого принцесса провела эти судьбоносные годы в глуши уединения, не зная ответственности и обязанностей, лишённая возможности повзрослеть, стать женщиной. И Констанция поняла вдруг, почему Алиса так ревностно стремится возродить их дружбу, существовавшую только в её воображении. Почему, вопреки всем свидетельствам обратного, до сих пор цепляется за романтическую мечту выйти за человека, обещанного ей с девяти лет. Рассматривая происходящее с этой точки зрения, удивляться не приходилось. Кому придёт в голову, что приручённая птица будет заботиться о себе, если её выпустить на волю из золотой клетки?
Осознав сей факт, Констанция столкнулась с неприятной дилеммой. Неужели именно ей придётся разрушить иллюзии Алисы? Герцогиня терпеть не могла простаков, но не была жестокой по натуре. Сказать Алисе правду будет всё равно
— Алиса, есть нечто, о чём тебе стоит знать. И лучше, если это скажу тебе я, а не Ричард. В его намерения не входит жениться на тебе.
Кровь прилила к щекам принцессы, а затем отхлынула снова, оставив её бледной и дрожащей.
— Это неправда! Это его отец оттягивал нашу свадьбу, не Ричард!
— Алиса, нужно посмотреть правде в глаза. Ричард уже полгода с лишним как король. Желай он на тебе жениться, это уже произошло бы. У него никогда не было стремления видеть тебя своей супругой. Во-первых, потому что за тобой давали такое скудное приданое, а во-вторых, он не доверяет больше твоему брату, французскому государю. Ты ни в чём этом не виновата, но должна...
— Нет! — Алиса решительно тряхнула головой и попятилась. — Ты совсем не изменилась, Констанция! Ты такая же резкая на язык и завистливая, как раньше!
— Завистливая? — Констанция недоумённо заморгала.
— Да, завистливая! Нас с Джоанной растили как будущих королев, тебе же выпал более низкий удел, и ты до сих пор ненавидишь меня за это.
Герцогиня ощутила праведный гнев доброго самаритянина, которого не только отвергли, но и обвинили в недостойных мотивах. Она попыталась сказать что-то в свою защиту, но Алиса была уже на середине нефа, и бегство её сопровождалось шуршанием шёлковых юбок. Констанция не стала удерживать её. Она сделала, что могла, теперь решать Алисе. Принцесса может принять истину или продолжать жить в придуманном мире. Бретонка ощутила вдруг дикую усталость. Наблюдая за убегающей Алисой, молодая женщина взглянула вдруг в глаза собственной горькой правде: она скорее предпочла бы быть герцогиней Жоффруа, чем стать королевой любой державы под сводом небесным.
ГЛАВА V
Замок Нонанкур, Нормандия
Март 1190 г.
В расчёте переговорить без риска быть подслушанными, Алиенора увела сына в свою опочивальню. Отпустив её служанок, Ричард пошутил, что теперь, дабы французские шпионы ничего не пронюхали, стоит залепить свечным воском замочную скважину. Принимая из его рук кубок с вином, королева вскинула бровь:
— Неужели твои новости настолько опасны?
Ричард уселся у очага, вытянув длинные ноги к гостеприимному теплу — в Нормандии весна вступает в свои права позднее, нежели в дорогой их сердцу Аквитании — и с загадочным видом воззрился на мать поверх кубка:
— Скажу только, что Филипп готов был бы щедро заплатить за эти новости. За новости, которыми я не стал делиться с ним во время нашей встречи в Дре в пятницу.
— Могу ли я рассчитывать, что ты поделишься ими со мной? Хотя бы когда-нибудь? — Нетерпение Алиеноры было притворным, потому как она привыкла к подобной пикировке. Генрих тоже был мастером нагнетать интригу. Королеву поразило, насколько схожи отец и сын — явно одна из главных причин столь частых раздоров между ними.