Львовская гастроль Джимми Хендрикса
Шрифт:
Он подошел к тумбочке, стоящей между парикмахерским креслом и окном, открыл верхний ящик, достал ножницы, расческу и кусок сложенной ткани странной расцветки.
— Вы же не будете против?
Тарас провел рукой по своей не причесанной со времени сна шевелюре.
— Ладно, — сказал он не слишком уверенно, осматривая блестящие большие ножницы в руке у Ежи.
Ежи развернул ткань, оказавшуюся британским флагом, повязал ее вокруг шеи Тараса. Развернул кресло с соседом к стене, на которой висел портрет пожилой дамы.
— Помните,
Расческа острым частоколом зубьев вошла в волосы Тараса. Он вздрогнул и замер. Однако дальнейшие движения расчески оказались весьма плавными и не причинили никаких неприятных ощущений. Волосы податливо разлеглись на голове Тараса.
— А зеркала у вас нет? — поинтересовался Тарас.
Ежи поднес к лицу гостя круглое настольное зеркальце.
— Посмотрите, — сказал он. — Через пятнадцать минут вы себя не узнаете. В хорошем смысле!
Зеркало исчезло, руки Ежи — в одной расческа, в другой — ножницы, «затанцевали» вокруг головы гостя. На плечи, укрытые флагом Британской империи, посыпались состриженные волосы.
— Видите, — радовался сверху Ежи. — Мои руки помнят всё! А вы Оксану давно знаете?
— Оксану? Да, — выдохнул Тарас и попробовал обернуться.
— Не шевелитесь! — попросил сосед. — А то неровно выйдет! Хорошая женщина! Такая, знаете, с характером… Мы с ней кофе сегодня пили… Ну и цены теперь в кафе! В мое время всё стоило копейки!
— В ваше время?! А чем вам нынешнее время не ваше?!
— Это я так, мысли вслух… Я просто кофе сам себе делаю, а пиво в общественных местах пью, поэтому цены на пиво знаю… Но с пивом понятно — в нем алкоголь. А чего кофе так подорожал?
— Он вместе с жизнью подорожал, — Тарас пожал плечами, вдруг осознав, что доказывать соседу ничего не надо, он ведь просто мыслями делится, «мыслями вслух».
— Я вам потом сварю настоящего кофе, который раньше по 17 копеек был! — продолжал Ежи. — Вы на косой пробор носите?
Тарас задумался. Он вдруг понял, что не знает, как он носит волосы. Просто причесывает их, и всё.
— Я без пробора, так просто.
— Можно и без пробора, — кивнул Ежи, обошел кресло, осматривая результат работы своих рук, остановился.
— Освежить? — в его руках появился стеклянный флакончик одеколона.
Тарас кивнул.
Сладковато-спиртовой запах напомнил Тарасу о неприятном запахе в коридоре у Ежи. Тут, в комнате, и до одеколона запах был нормальным.
— Там у вас в коридоре чем-то пахнет, — задумчиво произнес Тарас.
— Да, знаю! Мышка умерла, еле нашел ее под полом. Уже вынес. Скоро выветрится! Вот вам зеркало!
Тарас взял круглое настольное зеркальце снова в руки, осмотрел свои волосы и остался доволен: Ежи аккуратно и вполне профессионально укоротил его прическу, придав лицу более ухоженный вид.
— Видите, никаких экспериментов! — довольно сказал Ежи. — Взял за основу то, что у вас было на голове после причесывания! А вы не знаете, где Оксана делает прически?
Тарас поднялся с кресла, обернулся.
— Нет, не знаю.
— А у нее кто-то есть? — осторожнее и потише спросил сосед.
Тарас пожал плечами.
— Она бездомным помогает… В свободное время. А больше она мне ничего не рассказывала…
— Бездомным? — повторил, задумавшись, Ежи.
— А это ваша мама? — Тарас указал взглядом на фотопортрет дамы в шляпке.
Ежи улыбнулся.
— Правда, я на нее похож?
Тарас кивнул.
— Вы Оксане покажите, как я вас подстриг! — В глазах у Ежи блеснул хитроватый огонек. — И, если спросит, скажите, что у меня тут порядок, — он обвел взглядом свою комнату. — Вам же не будет это сложно ей сказать? А я скажу, что вы рыбок регулярно кормите и воду в аквариуме меняете…
— А что, ее надо менять? — спросил ошарашенный Тарас.
Ежи кивнул.
Тарас торопливо попрощался, поблагодарил Ежи за стрижку.
Поднимаясь на свой второй этаж, аккуратно переступил пятую ступеньку. Закрыв за собой дверь, сразу отправился к подоконнику посмотреть на рыбок. Поверхность воды была чистой и гладкой, от корма не осталось и следов.
Глава 11
Налюбовавшись рыбками, Тарас подошел к зеркалу в коридоре. Осмотрел свою прическу, удивляясь в очередной раз, с одной стороны, своей глупой податливости, благодаря которой он оказался в старом парикмахерском кресле соседа, с другой стороны — добротной прическе, появившейся в результате на его голове. Но время назад не отмотать, как пленку в старом бобинном магнитофоне. Да и не надо. На голове ведь полный порядок. И в голове тоже. Только за окном заканчивается сентябрь. Солнце стало редким гостем. Дождь то капает, то льется. Простое человеческое общение на фоне львовского сентября приобретает дополнительную ценность и становится более желанным, чем в летние жаркие дни. И поймал себя Тарас на том, что впервые в своей жизни думает он хорошо о соседе. В мыслях проскочила даже определенная жалость к этому странному, суетливо-неустроенному в жизни человеку, которому, должно быть, и в теплые месяцы года не хватает обычного человеческого тепла. Мысль эта могла бы развиться у Тараса и дальше, но тут зазвонил мобильный.
— Это я, Лёня! — донесся из мобильника знакомый голос. — Помните?
— Помню, — выдохнул Тарас, возвращаясь из коридора в комнату.
— Я решил, — сообщил Лёня. — Готов, так сказать, на второй сеанс!
— Может оказаться больнее, чем прошлой ночью! — предупредил Тарас серьезным голосом.
— А я бутылку с собой возьму, а то вчера как-то не додумался…
— Хорошо, в полночь там же, у Оперы! Только не забудьте за два часа до встречи принять стакан коньяка!