ЛЯДЬ
Шрифт:
– И далеко до крайнего случая?
– Достаточно. Работайте, кто же вас гонит, разве подправить малость демографию. Не надо думать, будто я какой-нибудь псих. Спроси сейчас кого угодно, много он готов отдать за вечно живой образ в сети? Полноценная трёхмерная модель, а не просто фотография. Все параметры, расшифрованная ДНК и модель поведения, гарантированно продолжающая образ в меняющихся обстоятельствах – трудно, что ли, загрузить модель антропосферы. Где исходник сформирован наблюдением за всеми аспектами жизнедеятельности непосредственно с момента рождения. От частоты пульса в ответ на раздражители, до характера и тайных желаний, которые честно и до последнего выложишь. Тогда ошибка исключена, это будешь именно ты – твоё сознание, но без ненужной телесной оболочки. А ведь можно и немного подправить: добавить яркую предысторию, подкорректировать внешность да кое-какие
Затем уберём и досрочную. Сознание, лишённое способности к восприятию, через какие-нибудь годы начнёт потреблять лишь только слова. Не подкреплённые ничем совершенно, ведь попытка испортить правду заголовка подоплекой из фактов уже сейчас никому не нужна – лишняя информация, когда верный ответ и без того наличествует. После чего переход в вечность можно делать обязательным по достижении требуемого возраста. Упустил момент, отхватил пару десятков лишних лет – и гнить тебе в могиле безвестным и забытым. Чем не пенсионная реформа?! Детей с патологиями не нужно будет лечить, преступников охранять, недовольных перевоспитывать. Всеобщее благо, эйфория загробной жизни по умолчанию. Которую, разве что, надо ещё заслужить… Не оступиться, не опаздывать на работу, не болеть долее положенного минимума – то есть максимума. Набор оснований как инструмент воздействия.
Вариантов и вариаций на тему, как видишь, бесчисленное множество. Вы ведь уже разучились читать и мыслить. Осталось решить, что с этим делать.
– Помнится, недавно кто-то собирался жить на страницах чужих судеб?
– Именно, что я за многогранность. Здесь, напомню, возможно всё. Надо только решить или хотя бы определиться. Признаюсь, в том и состоит некоторая трудность. Всякое осознанное развитие сюжета несёт с собой рождённый пресыщенностью гадкий привкус определённости. Редкостная дрянь, надо сказать. Потому и свежий взгляд на композицию не помешает, иначе стал бы я отягощать вас своим присутствием. Ухаживать за женщиной, проходить с ней путь неизбежного соблазнения, наблюдать и любоваться ею… Я, конечно, имею в виду именно женщину, а не существо женского пола. Суть понятий этих не разнится даже, а не соприкасается вовсе. Итак, твой давешний ухажёр, выходит, застолбил покамест место в сюжете, но не будем отчаиваться. Don’t be in a rush. I will create mine. My man. Так ему и передай. Впрочем, он, наверное, захочет услышать такое лично.
– Для чего тогда выбирать и останавливаться на одном из вариантов? Если доступны сразу и все.
– Достойно, как говорит твой новый приятель.
Слышно было, как вернулась Натали, что традиционно поубавило пыл рассказчика, который, не хотелось признавать, ей в этот раз изрядно надоел. Разглагольствующие мужчины хороши лишь в виде грубых сильных любовников, если же к страсти поговорить примешивается деликатность и, тем более, нежность в постели, то кошмар становится необратимым. Текущее положение вещей пока исключало физическую близость – её саму удивило, если не сказать испугало, это «пока», но, так или иначе, на одной болтовне порядочной женщине далеко не уехать. Особенно, если никуда и не требуется.
Не склонная к мистификациям натура, она отдавала себе отчёт в происходящем. Рутина, пусть и невыразимо приятная, да скука сподвигли её вести дневник, но природная лень нашла куда более изящный способ общения с собственным внутренним миром, не требовавший
От которого, как хорошо известно, толку в ежедневной практической жизни немного, одна ностальгия да всхлипывания безработной ночью у кухонного окна. Ни радости, ни грусти стоящей, в общем – одна вода. Ей действительно порой становилось непросто: красивой, юной и чувственной, повелевавшей в подчинении и доходившей подчас до исступления, столь естественно и безбрежно случались её наслаждения. Не хватало фантазий и несбывшихся грёз, слишком всё вокруг укладывалось в требуемые – рамки, лекала, границы. Чёртов Арик и приглянулся ей в первую очередь как фактор желанной нестабильности, броуновское движение в океане комфортабельного покоя и неги.
Телефон хранил два с лишним десятка номеров, на которые лишь требовалось отправить «встретимся», чтобы получить разом несколько заманчивых предложений. Все они быстро усвоили преимущества оперативного ответа, а потому от решения до исполнения проходило не более полутора часов – совсем немного, учитывая ритм и загруженность мегаполиса. Необходимость соревноваться с более проворными наполняла процесс здоровой природной конкурентностью, к тому же добавляя избранникам требуемую долю агрессии примата, без которой ничего действительно стоящего не выйдет. «И не войдёт», – как непременно добавила бы пошлая острячка, судя по звукам, отправившаяся прямиком в ванную. Чаще всего это означало далеко не самую удачную смену, и она поспешила обласкать подругу. Вопреки предположению, Натали чувствовала себя отлично, причём настолько, что рядом нежилась в пене молодая аппетитная деваха.
– Знакомься – Мари, моя несбывшаяся любовь, лучшая баба в радиусе четырёх тысяч километров. Именно так, потому как и белого медведя, кроме шуток, ушатала бы до сердечного приступа. И ты, медведиха, принимай пополнение, – она прервалась, чтобы сделать глоток, – вода пойдёт и из горла, но всё ж принеси нам бокалы, родная.
По возвращении Малая застала обитательниц ванной страстно целующимися.
– Только не подумай ничего, моя радость. Машка у нас не по этой части, ей вообще всё физкультура и никакой радости, – безрадостная продемонстрировала полный немой покорности взгляд. – Но и заводит притом с пол-оборота. Мужики её любят, не так, конечно, как тебя, но прямо светятся – глядь, какой бормотухи на радостях отгрузили шесть бутылок. Вот только без ума совсем, пропадёт одна, – бестолковая согласно закивала головой. – Ты же не против компании, площадь ведь позволяет…
– Нет, конечно, только никаких гостей, наркотиков и шума.
– Уже всё объяснила, Мари на всё согласная.
– Она немая у тебя, что ли?
– Наоборот, но если рот откроет не для дела – пиши пропало, такая дура, что хоть святых выноси. Правда ведь, моя радость, – и она плотоядно вцепилась долгим поцелуем ей в губы. – Хороша девка, огонь. Будешь у меня заместо гребного тренажёра.
– Не помню, чтобы ты занималась спортом. Тем более однополым.
– Перестань, в самом деле. Или лезь к нам, или дай покуражиться – с такими-то дойками. Напилася я пьяна, – затянула Натали более, чем характерную песню, обеспечив себе долгожданный покой наедине с зазнобой.
Мария, или Мари, появилась в их жизни случайно, как и положено являться всему сколько-нибудь стоящему. Отсидевшая на тяжёлых наркотиках два года и бросившая в один день заодно с поставщиком-сожителем, руководствуясь единственным «надоело», молодая девушка с дешёвым, но внушительным бюстом поимела от Малой прозвище «Длинный Чулок» за… за всё. Пребывавшая в абсолютном перманентном безденежье, вечно в чём-то виноватая, гениальная в выборе наименее подходящих мужчин – которые в лучшем случае оказывались жестокими трусливыми ревнивцами, она оставалась, пожалуй, самым жизнерадостным человеком из всех. Трое благоверных, предшествовавших знакомству трёх подруг, по очереди пытались её зарезать, удачно продать в Марокканский бордель и нашпиговать опиатами до распада личности. Обо всех вспоминала она с теплотой и всем готова была протянуть руку помощи, заодно уж с чем-нибудь более приятным, если не имелось на тот момент в активе иных серьёзных взаимоотношений полов. Кончила девизом «секс только с любимым», который закономерно и привёл её в профессию, ведь чувство, рождённое одним лишь эстетическим притяжением, нежизнеспособно от природы.