Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
— Младшая сестра, лови!
Достав пилюлю, он бросил ее девочке.
Зачастую Лужа без ведома проявляла некоторые птичьи качества. Например, ее чувствительность была намного выше, чем у нормальных детей, что позволяло ей очень хорошо ловить вещи, движущиеся на высокой скорости. Услышав эти слова, девочка даже руки не подняла. Неторопливо вытянув шею, она открыла рот и аккуратно поймала пилюлю зубами.
Лизнув угощение, Лужа почувствовала в нем сладость и принялась хрустеть им, как леденцом.
Чэн Цянь изумленно замолчал.
Он знал, что Ли Юнь дал ей пилюлю, стремясь подавить
Они так хорошо натренировали свою младшую сестру... Вот только она больше напоминала птицу, чем человека.
Увидев, как она проглотила пилюлю, Ли Юнь улыбнулся Чэн Цяню так, будто с его груди свалилась тяжесть. Зевнув, он поспешил вернуться в свою комнату.
Внезапно Чэн Цяню пришла в голову мысль, и он торопливо окликнул Ли Юня:
— Подожди, второй брат, я хочу кое-что спросить у тебя.
— Что такое?
— Ты знаешь меч по имени «Шуанжэнь»?
Шаги Ли Юня замерли. Он озадаченно спросил:
— Шуанжэнь? Почему ты спрашиваешь об этом?
— Я случайно наткнулся на одну историю, — небрежно сказал Чэн Цянь, — так ты знаешь о нем?
Ли Юнь нахмурился.
— Я слышал об этом. Говорят, что у этого меча нет настоящего имени. Клинок этот был настолько холоден, что мог заморозить кровь и не нагревался даже будучи брошенным в очищающее пламя самадхи , потому его и назвали «Шуанжэнь». Я слышал, что кроме этого имени у него есть еще одно прозвище — «Меч несчастной смерти».
2 Пламя самадхи: священный огонь, который нельзя потушить. Самадхи (от санскр. ?????, samadhi — «умственная, или внутренняя, собранность») — термин в индуистской и буддийской медитативных практиках. Самадхи есть то состояние, достигаемое медитацией, которое выражается в спокойствии сознания, снятии противоречий между внутренним и внешним мирами (субъектом и объектом). В буддизме самадхи — последняя ступень восьмеричного пути (благородный восьмеричный путь), подводящая человека вплотную к нирване.
— Какое чудесное имя.
— Говорят, что Шуанжэнь пришел в этот мир, чтобы убить трех великих демонов. Его хозяин мгновенно завоевал славу, и оружие также стало известно как «Божественный клинок, разящий демонов». Но через три или пять лет меч и его владелец попали в лапы великого чудовища. С тех пор Шуанжэнь забрал бесчисленное множество жизней. К тому времени, когда сильнейший из темных заклинателей получил титул Бэймин, меч стал известен как «Величайший из темных клинков Поднебесной». Тридцать лет спустя прародителя Темного Пути того времени предал и убил его собственный ученик. Так что Шуанжэнь попал в руки того самого ученика. Еще через десяток лет, десять великих кланов осадили город и вырезали сотни последователей Темного Пути. После этого меч оказался в руках праведного грозного мастера и вновь стал орудием правосудия. Все думали, что после этого пыль осядет, но, знаешь что?
Ошеломленный этой историей, Чэн Цянь спросил:
— Что?
Ли Юнь улыбнулся.
— После ста тридцати четырех лет, партнер этого грозного мастера на пути самосовершенствования встретил безвременную кончину. Пройдя через невыносимые
Чэн Цянь не ответил и с тяжелым сердцем вернулся в свою комнату.
И все же, каким бы зловещим он ни был, Шуанжэнь для мечника был несравненной красавицей для распутника, редким сокровищем для скряги, единственным экземпляром древнего свитка для ученого. Он был просто неотразим в своем очаровании.
Чэн Цянь несколько раз брал его в руки и вновь возвращал на место. Наконец, он собрал всю свою волю в кулак и запер таинственный знаменитый меч в шкафу. Когда замок защелкнулся, юноша вдруг отчетливо понял значение фразы «будто нож вонзили в сердце». Он хотел было немедленно освободить меч и держать его все время рядом с собой.
Но в этом вопросе было множество темных моментов. Чэн Цянь никак не мог понять, кто мог проникнуть в его комнату и оставить там этот всемирно известный клинок. Пуститься в погоню за этим человеком уже было крайней неосторожно с его стороны. Потому Чэн Цянь решил не принимать никаких опрометчивых решений, пока все не прояснится.
Из-за грандиозного соревнования весь остров Лазурного Дракона захлестнуло волнение. Даже Чжан Дасэнь и его люди не хотели поднимать шумиху вокруг Чэн Цяня. Через полмесяца огромный список имен был высечен на Большом Камне у горного склона лекционного зала. Порядок участников первого раунда уже был определен.
В тот день остров был настолько переполнен людьми, что превратился в человеческое море. Выдающиеся мастера выстроились в две шеренги. Все они были одеты одинаково.
Говорят, что образ человека зависит от того, во что он облачен. В этих белых развевающихся одеждах даже Тан Ваньцю выглядела немного более презентабельной. Правый и левый защитники лекционного зала стояли по разные стороны друг от друга, но выглядело все так, будто между ними разлилась река, разделяющая Чу и Хань3, и никто из них не желал признавать друг друга.
3 «Река, разделяющая Чу и Хань». Фигура речи «линия, разделяющая соперничающие территории»
Возможно, из-за слишком светлой одежды бледность Тан Ваньцю казалась почти зловещей. Бегло взглянув на женщину, Чэн Цянь почувствовал, что она выглядит еще более несчастной, чем обычно.
Он бросил еще один взгляд на Чжоу Ханьчжэна и увидел, что тот тоже не выглядел счастливым. Похожая на маску улыбка застыла на его лице. Он постукивал сложенным веером по ладони, время от времени рассеянно оглядывая присутствующих.
Внезапное осознание пришло в голову Чэн Цяня. Он понял, почему глаза человека в маске показались ему знакомыми. Потому что они были точно такими же, как у Чжоу Ханьчжэна!
Но прежде чем он успел продолжить эту мысль, толпа внезапно зашевелилась, сопровождаемая оглушительными возгласами. Чэн Цянь не сразу понял, что произошло, но, когда он снова поднял взгляд, все грозные мастера, стоявшие на платформе, моментально выпрямились. Кто-то воскликнул:
— Владыка острова! Владыка острова явился лично!