Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Каждый раз, когда он сообщал о чем-нибудь, он всегда мнил себя рассказчиком. Трое его братьев не желали потакать ему, поэтому Хань Юань мог только насмешливо улыбнуться и сказать:
— Я слышал, что лекционный зал собирается провести грандиозное соревнование. Победители удостоятся чести войти во внутренние залы, предназначенные для учеников острова Лазурного Дракона, чтобы продолжить свои тренировки.
"Я ничего не сделал"
Чэн Цянь не интересовался новостями. Его никогда не волновали такие бессмысленные вещи, как соревнования с другими, потому что
Когда он стал старше, его гордое сердце было испытано изрядной долей сомнений в себе и в результате стало еще более стойким. Теперь в глазах Чэн Цяня существовало лишь два типа людей: те, кто не мог сравниться с ним сейчас, и те, кто не сможет сравниться с ним в будущем.
Спина Чэн Цяня болела так сильно, что ему больше не хотелось задерживаться здесь.
— Если тебе больше нечего сказать, то я ухожу.
— Погоди, мы еще не закончили, останься, — произнес Янь Чжэнмин, прежде чем повернуться к Хань Юаню. — Ты уже завершил свои ежедневные занятия с тридцатью деревянными амулетами?
Хань Юань замешкался.
Увидев его замешательство, Янь Чжэнмин вскинул бровь.
— Тогда какое отношение это соревнование имеет к тебе? Приступай немедленно!
Хань Юань удрученно высунул язык и не осмелился сказать больше ни слова.
Глава их клана уже не был таким, как раньше. Он вырос из маленького мальчика, игравшего роль тщеславного нарцисса, в тщеславного нарцисса, обладающего властью.
Пять лет назад, подвергнувшись унижению в лекционном зале, глава клана Янь, казалось бы, принял нелогичное решение, совершенно не заботясь об общественном мнении. Он упрямо настаивал на том, что клан Фуяо должен совершенствоваться через чтение писаний, сохраняя традицию укрепления меридианов посредством вырезания амулетов. Даже если им придется идти по чужим стопам и в спешке выстраивать собственную основу для самосовершенствования, они все равно должны будут потратить дополнительное время на выполнение этих двух заданий.
Янь Чжэнмин по этому поводу высказался слегка самоуничижительно: «Я дожил до этого возраста, но кроме лица, доставшегося мне в награду от родителей, у меня нет больше ничего, что имело бы какую-либо ценность. Какое право я имею менять тысячелетнюю традицию нашего клана? В любом случае, даже если в ней нет никакого смысла, это все равно то, что оставил нам наш мастер».
Эта последняя фраза тронула Чэн Цяня, заставив единственного человека, способного противоречить словам главы клана, перейти на другую сторону.
Ни Ли Юнь, ни Хань Юань никогда не могли похвастаться особой точкой зрения, потому они довольно быстро согласились. Таким образом, этот вопрос решился сам собой.
Последние пять лет доказали, что решение Янь Чжэнмина, казавшееся абсурдным, на самом деле было правильным.
После того, как они научились поглощать Ци, формирование основы совершенствования оказалось непростой задачей.
Как только люди вступали на тропу самосовершенствования, они каждые три года подвергались какому-либо испытанию. Каждый раз они переживали нечто сродни небольшому Небесному Бедствию, способному привести к ужасным последствиям, будь они недостаточно осторожны. В лучшем случае их последующее развитие застряло бы в одной точке на несколько лет. В худшем —
Это было неотъемлемой частью жизни обычного человека, вступившего на путь самосовершенствования.
Мучунь чжэньжэнь никогда не призывал своих учеников формировать свою собственную основу.
Если бы он не ушел так неожиданно, то скучные дни в Традиционном зале, наполненные заучиванием заклинаний и священных писаний, продолжались бы еще много лет. Этот процесс был долгим и утомительным. Сразу увидеть результат не представлялось возможным. Но когда они повторяли этот ритуал ежедневно, благодаря непрерывным усилиям, их меридианы крепли.
Это было похоже на поговорку: «Заточка топора рубке дров не помеха»1.
1 Здесь используется фраза ??????? (mo dao bu wu kan cha igong). Это китайская идиома, которая означает «подготовка не задержит фактическую работу».
Таким образом, стоило им действительно приступить к построению своей собственной основы при помощи обычных средств, используемых другими людьми, они смогли бы прогрессировать намного быстрее. Даже если это и не было бы сразу заметно. Поэтому, когда они столкнутся со своим испытанием, их опыт будет намного лучше, чем у других людей.
Но с дровами, выставленными прямо перед ними, сколько людей в мире захотят продолжать точить топор?
После того, как Янь Чжэнмин приказал Хань Юаню идти, он махнул Чэн Цяню рукой, призывая того следовать за ним.
Лужа, все еще сидевшая на корточках посреди двора, сразу же обрадовалась появлению старшего брата. Она смотрела на Янь Чжэнмина горящими глазами, как птица, которую долго держали в клетке.
Каждый раз, когда Янь Чжэнмин видел ее, у него возникало чувство, будто он смотрит на себя в прошлом. Это было странно. «Никто не познает милости своих родителей, пока не вырастит собственного ребенка». Щелкнув пальцами, он послал молнию, созданную его собственной Ци, точно в заклинания под ногами Лужи. В безупречном круге образовалась брешь, через которую и просочилась энергия, создав внутри небольшой вихрь.
Стоило ей только освободиться, как девочка тут же плюхнулась на землю. Затем она вытянула шею и протяжно произнесла, с неизвестно откуда взявшейся небрежностью:
— Мама, ай-ай-ай-ай. Это старое тело полностью истощено!
Услышав это, Янь Чжэнмина замер. Увидев, что дело принимает дурной оборот, Лужа поспешно вскочила на ноги, вытерла лицо маленькими грязными ручками, которыми только что похлопывала себя по заду, и притворилась невинной, не обращая внимания на свою неряшливую внешность.
— Хе-хе, спасибо, старший брат!
От каждого ее движения у Янь Чжэнмина непрерывно подергивался глаз. Наконец, не выдержав, он взмахнул руками и развернулся, чтобы уйти.
— Если она осмелится вырасти такой, как Тан Ваньцю, я вышвырну ее из нашего клана несмотря ни на что.
— Она не вырастет, — успокоил его Чэн Цянь. — Она все-таки дочь Королевы монстров. Я слышал, что отпрыски рогоносцев обычно не слишком уродливы.
Янь Чжэнмин промолчал, с укоризной посмотрев на Чэн Цяня.