Любимая мартышка дома Тан
Шрифт:
Вьюк, какая-то там грубая вязанка ремённых петель, снизил в итоге цены на шёлк, сделал его товаром не только для самых богатых – и породил массу шёлкоткацких фабрик в самых разных городах, как ни скрывала Поднебесная секрет извлечения нити из кокона. Вьюк уронил одни империи и создал другие. Положил начало большим торговым домам – и не в последнюю очередь дому некоего Маниаха.
Страшно подумать, каким был бы мир, если бы все ещё доверял архаичному колесу.
Я кивал и отдавал указания. Интересовался, все ли грузы со склада удастся погрузить на горбатые спины, – и получал ответ: да, удастся. Спрашивал про людей – и получал ответ, что готовы все.
Это был мой последний караван на Запад.
Я задумчиво похлопал по гладкому боку коня, на котором предстояло ехать кому-то из моей охраны. И на который не сядет несчастная Ян по имени Яшмовый браслетик.
Ждать было больше нечего.
– Сколько дней до отправки? – спросил я. И поморщился, услышав в ответ: «Шесть дней, хозяин».
– Мы можем быстрее, – после паузы и изучения моего лица озабоченно покачал головой сарт.
Что ж, подумал я, мы играли со смертью несколько месяцев. Ещё шесть дней? Пустяк. И ещё столько надо сделать. Сангаку надо подготовить процедуру моего исчезновения – Чжоу и его кишащие вокруг нас вторые тени вряд ли так просто меня отпустят. Что придумает на этот раз мой невозмутимый однорукий друг? Заставит меня побрить голову наголо и стать монахом из храма Учителя Фо? Ушлёт меня в другом караване за день раньше до отправки моего, потом присоединит к этому?
Пусть профессионалы работают. Не надо их торопить.
Собственно говоря, мне просто не хотелось уезжать.
Был полдень, и я отправился из западных пригородов обратно, с заездом на Западный рынок по какому-то пустяковому делу. Меванча, до того отмалчивавшаяся, неожиданно подошла ко мне с поклоном.
– Я хотела, чтобы вы узнали кое-что из очень давней истории, господин, – сказала она. – Может быть, это вам пригодится. Это связано со смертью того, кто был здесь до вас, – Мелека. И с тем, как пытались убить вас.
Ну, вот, подумал я, все загадки разрешается сразу – когда это уже не очень-то и нужно.
– Если бы вы позволили мне проводить вас к одному человеку на Западном рынке, – завершила она.
И вот я с двумя охранниками сижу в седле у этого скопища рыночных площадей, среди толпы народа, для которого ни заговоры, ни войны, казалось, не имеют значения.
Меванча подъехала ко мне на бурой степной лошадке и поманила за собой.
– Только очень прошу вас: что бы вы ни услышали, не удивляйтесь, – предупредила она. – А то мне придётся скрываться кое от кого до самого отъезда.
Из этих слов я абсолютно ничего не понял, но так или иначе удивляться чему бы то ни было я давно отучился.
Хотя то, что творилось вокруг нас, было весьма удивительно.
Мелодия «Трели весенней иволги» из Кучи резала уши – она исполнялась с грохотом и лязгом.
Несколько шагов – и рёв других рожков, барабанов и гонгов заглушил и эту мелодию, и вообще все звуки вокруг.
Народный Западный рынок, рынок для простого люда, веселился изо всех сил. Мне оставалось только посмеяться вместе со всеми – весьма грустным смехом.
– Вот они, помосты нашего цирка, – пояснила Меванча. – Утреннее представление окончено. Я танцевала здесь много лет… Нас ждут вон в той галерее за цирком, над прудом.
Я обещал не удивляться – но в галерее меня ждало зрелище, которое я до сих пор вспоминаю с ужасом.
По доскам её, из одного солнечного пятна в другое, на меня бежали два клубка тряпок. Каждый из них венчала уродливая голова с неопрятной чёрной бородой. Карлики стелились по земле слишком хорошо знакомыми мне странными прыжками. Второй из них держал в правой руке какую-то палку, на вид ничего хорошего не обещавшую.
До ближайшего из двоих оставался десяток шагов, или три его прыжка.
ГЛАВА 20
ПРОЩАНИЕ С КАРЛИКАМИ
У меня не было времени, чтобы вспоминать во всех подробностях жуткий вечер в моём доме больше года назад. Я успел только мгновенно дёрнуть головой в сторону и назад, увидев краем глаза, что между парой моих охранников и мной идёт Меванча. Значит, пришло время мести, прекрасная танцовщица?
Я оказался между двумя профессиональными убийцами, очевидно – вооружёнными, и одним профессиональным воином, из тех, что могут в одиночку справиться с десятком солдат.
На мне не было ничего, кроме тонкого тохаристанского халата. В руке был кнут, с которым, наверное, что-то можно было сделать – но немногое.
Над головой – выдававшийся далеко вперёд конёк крыши. Влезть туда с галереи невозможно.
Сзади – перила, а за ними, внизу, зелёная ряска, под ней вода, в которой наверняка плавают какие-нибудь золотые карпы или черепахи. Причём здесь скорее всего мелко.
«Глупо быть заколотым, стоя по колено в этом болоте», – успел подумать я. Но ещё глупее было бы ждать, пока тебе в глаз войдёт острое железо – прямо здесь, на галерее. Веселящийся рынок ничего не увидит и не услышит.
Я оперся спиной о балюстраду и начал было отталкиваться ногами, чтобы сначала сесть на перила, а потом перевалиться спиной назад, в воду.
Но я не успевал, карлики-убийцы были быстрее. Ноги мои ещё только отрывались от досок, а они уже…
А они уже пронеслись мимо, причём один из них успел поднять руку, помахать Меванче и хриплым басом поприветствовать её.
Лица у моих охранников стали серыми, с мрачным удовлетворением заметил я. А Меванча, чуть замедлив шаг, лишь мягко заметила:
– Это братья Ляо, те самые. Вы о них слышали. Ну, да, незаметно переведя дыхание и продолжая путь с каменным лицом, думал я. Знаменитые братья-убийцы, они же цирковые акробаты Ляо, которых было трое, а после известного эпизода в моём доме осталось двое. Какая приятная встреча…
– Нам сюда,– показала Меванча.
И я оказался лицом к лицу с вежливо встающим с циновки…
Третьим карликом.
С такой же большой бородатой головой, угольно-чёрными глазами. В руках у него ничего не было. И движения его, когда он вставал, заметил я с некоторым удовлетворением, выглядели чуть скованными и неловкими.