Любимое блюдо
Шрифт:
– Мы можем начать?
– спросила доктор Блейк.
– Вообще-то, я надеялась, что вы выпишите мне какой-нибудь рецепт; «Валиум», «Золофт», «Прозак», что угодно, - мне было необходимо выпасть из реальности, но я не собиралась произносить этого вслух.
– Эмили, ты должна понять, я так не поступаю.
Тогда мне придется найти того, кто поступает. В суровых условиях борьбы с теми, кто раздает наркотические рецепты направо и налево, разумеется, я смогу найти того, кто поможет мне прийти в норму.
Она сидела вся во внимании, с ручкой наготове,
Я подумала, что смогла бы провести так весь свой сеанс. Целый час в тишине. Было время, когда подобная перспектива меня пугала, и я не могла устоять перед желанием заполнить ее словами.
В конце концов, я заговорила, но не из-за того, что меня начала напрягать тишина. Трудно сказать, в чем именно было дело. В ее офисе, в терпении, которое доктор Блейк ко мне проявила, в удобной кушетке или в убаюкивающем звуке настенных часов. Я будто впала в транс, желая с патологической одержимостью пусть и не раскрыть ей все свои секреты, но рассказать о том, что чувствовала в данный момент.
– Я уже не та, - призналась я.
– Я не знаю, куда мне теперь идти. Моя жизнь разделилась на «до» и «после». И между ними нет связующего звена. Я не смогу снова стать такой, какой была раньше.
– Что на счет твоей жизни, пока ты была там, где была?
– она избегала таких слов как «плен» и «заточение».
Я уставилась в потолок. На ответ ушло еще минут пять.
– Я не могу вам об этом рассказать. Это личное.
– Ты можешь рассказать мне хоть что-нибудь?
Я пожала плечами.
Она решила перейти от наводящих вопросов и ответов к более прямым, потому что они были проще и не требовали от меня каких-либо объяснений.
– Сколько их было?
– Один.
– Мужчина или женщина?
– Мужчина.
– И ты хочешь к нему вернуться.
Это не было временным помутнением. Я поднялась с кушетки и уставилась на мозгоправа. Несмотря на то, что она понимала связь между похитителем и жертвой, доктор Блейк была одной из тех, кто отрицал добровольное желание вернуться в клетку, когда ты уже оказался на свободе.
– Да, - подтвердила я.
– Эмили, у тебя степень магистра в области психологии. Ты знаешь, что это. Это все не по-настоящему.
Серьезно? Одно дело рассуждать о безликих незнакомцах и совсем другое испытать это на собственной шкуре. Трудно представить, но окажись доктор Блейк на моем месте, она бы говорила совершенно по-другому.
С какой стати, я должна была изо всех сил бороться, чтобы стать прежней? Люди имеют свойство меняться. Есть ли разница, по какой причине? Я снова пожала плечами.
– Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь о том, что происходило,
Я отрицательно покачала головой. Нет, я не могла об этом говорить. Это было похоже на предательство. И я ненавидела то, что она знала, почему я не могла все рассказать. Я ощущала ее жалость через весь кабинет.
Бедная запутавшаяся Эмили.
– Мне действительно нужны антидепрессанты, - произнесла я, проигнорировав ее вопрос.
Время сеанса заканчивалось, но мы так и не достигли прогресса. На одно мгновение я представила себя лежащей в горячей ванне, пока сильный поток крови окрашивает воду в розовый цвет, словно в «Дне Святого Валентина» (прим. пер.: имеется в виду американский фильм ужасов). Голос доктора Блейк заставил меня вернуться в реальность.
– У меня есть предложение. Я дам тебе небольшое домашнее задание. Я хочу, чтобы ты целую неделю вела дневник, в который бы записывала то, что чувствуешь, и обсудила со мной это на следующем приеме. Если ты сможешь для меня это сделать, тогда мы обсудим назначение медикаментов.
Шантаж.
Это был социально-одобренный способ сказать «отсоси мне, и я достану для тебя кое-что стоящее». Но я лишь кивнула.
Она яростно что-то строчила в своем желтом блокноте, когда я поднялась, чтобы покинуть кабинет. Я понятия не имела, к каким гениальным выводам касательно моей травмы она пришла за такой короткий период времени. Я даже не была уверена, что хотела об этом знать.
Поскольку у меня была машина, я доехала до книжного магазина и купила новый дневник. Какого черта? Прежний я оставила в «Мерседесе», хотя все еще помнила основные моменты и события. Я была уверена, что на его написание ушло немало эмоций, и повлияла ни одна психологическая травма.
Именно из-за этого, я сразу же отвергла идею отдать оригинальный дневник врачу. Помимо того, что информация была слишком личной, доктор Блейк могла передать его полиции в качестве доказательств. Это стало бы даже большим надругательством, чем то, через что я прошла. Я не нуждалась в еще большем количестве незнакомцев, пытающихся заглянуть в самые потаенные уголки моей души.
К тому времени как я добралась до склада, солнце начало садиться. Я рыдала пока сидела в «Мерседесе» и переписывала записи из дневника под музыку, которую не слышала уже несколько недель.
Я потерялась во времени. Независимо от того, что помещение располагалось не на центральной улице, находиться на складе с открытыми воротами и включенной магнитолой оставалось рискованно.
Я переписала несколько абзацев из старого дневника в новый, который только что купила. Они были сильно отредактированы, но в сравнении с сегодняшним приемом, отражали мое душевное состояние. Этого было достаточно, чтобы меня начали лечить, и чтобы позже я могла сменить врача.
Я не нуждалась в том, чтобы кто-то копался в моей голове, разбирал меня на части, а затем пытался собрать заново, желая вернуть меня в первоначальное состояние.