Любимые враги
Шрифт:
— Жара всех доканывает. А с питанием скоро будет все в порядке.
— Вот что я тебе скажу, Златка: нет в жизни счастья, никогда не будет и нефиг за ним гонятся.
«А ведь хорошо сказано, Сеня! Честное слово, хорошо, — одобрил произнесенное мной металлический голос в моей голове. — Чувствуется мое влияние. Растешь на глазах!»
«Чтоб ты провалился, гад! — мысленно отозвался я на такое одобрение сидящего в моем сознании призрака. — Вот достал-то! Три месяца молчал, а теперь, как прорвало.
— Ты давно играешь в преферанс? — спросила Златка. — Старший лейтенант Чинюков на днях жаловался, что продул тебе половину своего месячного жалования. Как я поняла, он рассчитывал совсем на иное.
— В преферанс? — я почесал затылок. — В старомосковский преф играю вторую неделю. Раз везет, почему бы и не играть? А Чинюков сам виноват: коли нет на первой руке безусловных взяток, то за каким, спрашивается, чертом играть без козырей?
— А в шахматы? Когда ты играл предпоследний раз?
— В детстве с дедом.
— А как ты играл в последний раз?
— Десять дней назад. Я просто попробовал. Кто ж знал, что так легко выиграть отборочный полковой турнир к чемпионату дивизии… Э-э! Ты на что намекаешь, Златка?
— Я намекаю тебе на то, Сеня, что, если все у тебя и дальше пойдет так, как идет, то ты плюнешь на свой батальон и займешься более крутыми делами.
— Какими?
— Допустим, займешься большой общественной деятельностью, создав на Кобо какую-нибудь организацию защиты трехпалых псевдокрокодилов.
Перед моими глазами встала только что виденная им картина: Колобок, кормящий резвящихся в канале зубастых живоглотов.
— Нет, Златка, — решительно произнес я, — не стану я этой фигней заниматься.
— Почему?
— Общественная деятельность — дерьмо. Большая общественная деятельность — большое дерьмо.
— При нынешнем твоем фарте ты выплывешь из любого дерьма.
— О чем ты?
— Думаю, ты и сам догадался. Ты обычно всегда во всем проигрывал…
— Неправда!
— Да ну?
— Я и раньше… иногда… редко, конечно… но всякое бывало.
— Сеня, скажи сам себе честно: мне раньше не везло, а теперь — наоборот.
— Не знаю, не знаю. Ты как-то все упрощаешь, дорогуша.
— Хорошо, Бог с ним с везением. Вспомни, чем ты в свободное время раньше занимался.
— Разными вещами.
— Ты смотрел телек и пил пиво.
— Я и с тобой общался.
— Реже, чем мог бы.
— М-м-м…
— А сейчас ты либо сидишь, уткнувшись в кобонкские тексты, либо занимаешься в спортзале, либо играешь в азартные игры, которых раньше терпеть не мог.
— Потому что проигрывал. А теперь выигр… Гм, а ведь мне и в самом деле последнее время везет.
— То-то и оно!
«Ты бы лучше
Я машинально повернул голову в указанном направлении. И обмер.
— Златка! Смотри! — указал я пальцем на громаду Саркофага.
— Что особенного ты там увидал? — Златка с недоумением рассматривала гигантский артефакт.
— Зеленый с белыми полосами… Это же…
— Обычный защитный экран, которым пользуются саперы при разминировании. Правда, я такого мощного ни разу еще не наблюдала.
— Они начали вскрывать Саркофаг!!!
— Пожалуй, ты прав. Наши спецы решились-таки вытащить оттуда Шролла.
— Даже не предупредив всех!
— И правильно. Чтобы меньше зевак шаталось вокруг. Ты же сам убеждал меня, что Шролл опасен. Поэтому — ни к чему там лишний народ собирать.
— Мне надо двигать в штаб полка самым бодрым аллюром.
— Ты-то там причем!?
— Дело жизни и смерти, Златка. Дело жизни и смерти!
Эти слова оказали на Златку сильное впечатление. Она моментально посерьезнела. Озадаченно посмотрела на меня. Покачала головой. Вздохнула. Потом перевела взгляд на всполохи зеленого света над Саркофагом. И сказала:
— Давай жми! А я потихоньку следом.
И я рванул к штабу.
Чтобы срезать путь, я свернул на тропинку в роще похожих на баобабы деревьев, стоящих вдоль берега Беломора. И тут вдруг меня накрыло видением…
Глава 2. Можно вопросик, товарищ Сатана?
Я очутился в знакомом мне по ночным кошмарам мире, где царили мрачные краски и звуки и обитали разные чудища.
Впрочем, этот мир уже не так уж сильно напугал меня. Поверьте, братцы: даже к кошмарам можно привыкнуть.
И поэтому я, оказавшись в столь непривычной для обычного человека среде, испытываю на этот раз лишь легкий страх.
Однако сегодняшнее мое попадание в сей мрачно-сказочный мир оказывается намного более глубоким, чем обычно, когда я просто видел зловещие и ужасные картины, не участвуя в показываемых ими событиях.
Да, сейчас все намного реалистичней, чем до этого. Я даже ощутил, как мои легкие содрогаются от густого смрада. Я прокашлялся. Оглянулся по сторонам. И увидел, что нахожусь в зале, где прикрытые колышущейся, словно театральный занавес на сквозняке, прозрачной завесой из тумана, пульсирующего ярко-серебристым светом, стены выложены человеческими черепами.
В зале, кроме сидящего на возвышающемся над полом троне существа, чья чешуйчатая кожа переливается всеми оттенками черного цвета, никого не было.