Люблю секретных агентов
Шрифт:
Демократические правительства не забыли этого, и полковник Рамон де ла Серра прекрасно отдавал себе отчёт в том, что на его плечах никогда не будут красоваться генеральские погоны. Подобное положение дел не устраивало честолюбивого полковника.
И, хотя до сих пор у правящей партии не было доказательств того, что Рамон де ла Серра участвует в антиправительственном заговоре или готовит новый государственный переворот, спецслужбы внимательно следили за каждым его шагом.
– Раз так, эти типы явно охотились за Фрэнком,
– У меня есть кое-какие соображения на этот счёт, – задумчиво сказал колумбиец.
– Какие соображения? – заинтересованно спросила я.
– Не скажу! – усмехнулся Луис.
Я разозлилась. Похоже, он специально меня дразнил.
– Это связано с золотом Атауальпы? – бросила я пробный шар.
– Это ведь ты у нас всё знаешь, – зевнул Луис. – А я хочу спать.
Дело запутывалось всё сильнее и сильнее. Интуиция мне подсказывала, что вряд ли тут могут быть замешаны полумифические сокровища инков. ЦРУ и честолюбивые перуанские полковники были слишком практичными, чтобы палить друг в друга из-за красивой легенды. И в то же время – почему бы и нет? А вдруг золото Атауальпы действительно существует? В таком случае речь шла о баснословных деньгах. Шедевры доколумбовой эпохи ушли бы на международных аукционах за суммы, в сотни раз превышающие стоимость затраченного на них золота.
"Джип" притормозил и свернул на боковую дорогу.
"Пампа-де-Наска – 5 км", прочитала я на дорожном указателе.
Компанию "Кондор" и пилота Педро Гонсалеса мы разыскали без особых затруднений. Педро был сама любезность.
– Ваш друг позвонил мне, – сказал он. – Я буду счастлив сделать для вас всё, что смогу, и даже больше.
– Какой ещё друг ему позвонил? – подозрительно спросил Луис.
– Понятия не имею, – соврала я. – Ты же знаешь Аделу. Она находит друзей в любом месте. Наверное, очаровала какого-нибудь перуанца.
– Самолёт будет готов к вылету через пятнадцать минут, так что, если хотите, можете пройти на взлётную полосу, – предложил пилот.
– Пойду поищу телефон, – сказал Луис. – Мне нужно позвонить. Встретимся на взлётной полосе.
– Что это? – с ужасом произнёс Бобчик, глядя на ветхий, перевязанный какими-то проволочками маленький четырёхместный самолётик с открытой кабиной. Самолёт стоял на краю каменистого поля, по которому среди чахлых кустиков травы уныло бродили две грязно-бурые ламы и викунья.
– Какой марки ваш самолёт? – по-испански спросила Адела у пилота.
– "Сесна", – с гордостью ответил тот.
– Это "сесна", – объяснила Адела Бобчику.
– Это не "сесна"! – возразил Бобчик. – Это самый настоящий гроб с пропеллером и крыльями. Я ни за что на свете не сяду в этот ржавый летающий "Запорожец"!
– А я ни за что на свете не стану жить с трусом! – заявила Адела. – Раз эта штука до сих пор не разбилась,
– Хотел бы я посмотреть на остальных, – заметил Луис.
Маленький скуластый Гонсалес, услышав своё имя, радостно оскалился и закивал головой.
– А может оставим эту затею? Давайте лучше на машине поедем в Куско, – взмолился Бобчик. – Джон Кеннеди младший ухитрился разбиться на самом современном самолёте.
– Это потому, что он слишком полагался на автопилот, – произнесла Адела с таким видом, словно она сама была свидетелем авиакатастрофы. – Поскольку у этой модели автопилот уж точно отсутствует, нам ничего не угрожает.
– Но хотя бы парашюты у этого катафалка есть? – жалобно спросил Бобчик.
Подруга стала оживлённо переговариваться с Гонсалесом.
– Для подобных самолётов парашюты не предусмотрены, – объяснила она. – Они летают на слишком маленьких высотах. Но Педро говорит, чтобы мы не боялись. Маленький самолёт – как велосипед: даже если и упадёт, это не страшно.
– Может быть, ему и не страшно, – проворчал Бобчик.
– В любом случае это не опаснее, чем жить в России, – заметила я. – Просто к маленьким самолётам надо привыкнуть.
Педро что-то закричал, размахивая руками. На поле появились два индейца, которые начали гоняться за ламами и викуньей, прогоняя их с лётного поля. Животные приняли это за весёлую игру, и взбрыкивая голенастыми ногами, принялись носиться взад-вперёд.
– А вот и последний пассажир, – ухмыльнулся Гонсалес, указывая на приближающегося Луиса. – Садитесь в кабину.
– Чур я радом с пилотом! – воскликнула Адела.
– Но ведь здесь только четыре места, а нас пятеро, – Бобчик сделал последнюю попытку спастись. – Мы все здесь просто не поместимся.
– Поместимся! – бодро заявила подруга. – Вы втроём сядете сзади, а мы с Педро – спереди.
– Но ведь сзади только две пары пристяжных ремней! При крутом вираже один из нас может выпасть из самолёта!
– Не беспокойся. Мы с Луисом пристегнёмся вместе, – сказала я.
Бобчик, тихонько причитая, осторожно поставил ногу на колесо шасси и, бросив тоскливый взгляд на мечущихся по полю лам, взобрался в кабину.
Луис схватил меня за руку.
– Нам нужно срочно поговорить! – прошептал он мне на ухо.
– А что случилось?
– Я хочу знать, почему тебе срочно потребовалась информация о Марселе Морли.
– Ты что-то выяснил?
– Естественно, что я что-то выяснил, – передразнил меня колумбиец.
– Садитесь, садитесь, быстрее! – замахал руками пилот, с силой раскручивая пропеллер.
Мотор самолёта зачихал надсадно, как старый туберкулёзник, окончательно добивая и без того перепуганного Бобчика.
– Садитесь, чего вы ждёте! – снова обратился к нам пилот.