Люблю трагический финал
Шрифт:
И Андрей как бы в шутку, но очень внимательно окинул ее взглядом:
— Хорошо сложены, пожалуй, даже изысканно. Тонкие черты лица… Угадал! Двести седьмой люкс. Кажется, там поселились племянницы писателя Волконского.
Она покраснела так, что даже сквозь ее медовый загар пробился яркий румянец. И стала, впрочем, от этого еще лучше. Но было понятно: она попала в ложную ситуацию. В пакете предательски звякнул пустой бидон из-под молока. Он обратил внимание, что она незаметно отодвинула его от себя.
— Давайте
— Извините, но мне нужно идти.
Она поднялась со скамьи, заторопилась.
— Ну уж нет, мы так просто вас не отпустим. Разве вам не понравилась наша компания?
— Извините…
— Нет, нет, и нет! Вы остаетесь с нами, и мы сейчас…
Андрей загородил ей дорогу.
Она еще больше смутилась. Видно было, что больше всего ей хотелось поскорее исчезнуть отсюда.
— Андрей! Ну что ты пристал к человеку.
Он пришел ей на помощь. Мягко, но настойчиво отодвинул своего назойливого приятеля, освобождая ей путь к спасению. И тогда они на мгновение впервые встретились взглядами.
Но, спасаясь от позора разоблачения, она уже бежала по тропинке, спускающейся от теннисных кортов к морю. Она так поспешно убегала, что даже забыла свой бидон, спрятанный в пакет. Он остался на скамье.
— Куда же вы, княжна?! — кричал ей вслед Андрей.
— Уймись, Андрей! — Девушки-отдыхающие с дорогущими ракетками и в теннисных юбочках «Лакоста» громко фыркали на корте: — Тоже мне… княжна… Скорей уж пастушка! Твоя красавица приносит молоко на продажу. Хочешь, можешь и ты заказать!
— Пастушка? — разочарованно протянул Андрей. — Вот так раз! Вы меня убили. Как же это я, со своей знаменитой проницательностью…
— Вот именно. Здорово опростоволосился! — смеялись девушки.
— Впрочем, — Андрей усмехнулся, — если она и пастушка, то прекрасная. И вообще… я люблю молоко.
Конечно, она слышала этот доносившийся ей вдогонку смех… И его сердце сжалось от немыслимой жалости. Бедная девочка!
Перепрыгивая с камня на камень, он торопился за ней вниз по тропинке к морю. Сверху, вслед за ними, от его торопливых шагов скатывались камни. Он уже почти догнал ее…
Он видел, как она вдруг остановилась, охнула и схватилась за голову. И явно в растерянности — это было очевидно — опустилась на край огромного камня.
Бедняжка вспомнила наконец, что забыла свой злополучный бидон! Теперь наверняка решает, что же ей делать. Может, подождать, пока насмешники разойдутся с кортов и скамья опустеет?! А вдруг этот несчастный бидон куда-нибудь денется?! Можно представить, как встретят ее дома! «В стране дефицит! В хозяйственных магазинах выстраиваются очереди за каждой эмалированной кастрюлькой, а ты! Потерять такой бидон!»
Она услышала его шаги и подняла испуганно голову.
Его поразило ее несчастное, обиженно-несчастное выражение.
— Хорошо, что ты подождала. Я уж думал, не догоню! — Он протягивал ей ее старый пластиковый пакет с выцветшим изображением «ковбоя Мальборо» и злополучным бидоном внутри.
Некоторое время они стояли — так ему казалось! — замерев, как будто их заколдовали. Это было как сон…
Первой пришла в себя Кристина.
— Вы что-то еще хотите мне сказать? — вежливо спросила она.
— Нет.
— Благодарю.
Она повернулась и стала спускаться вниз к морю, к своему беленному известью домику.
И он вдруг пришел в настоящий ужас: неужели они расстанутся сейчас?! У него своя дорога — в номер двести тринадцатый, у нее — своя…
— Да погоди ты… — Он догнал ее и схватил за руку. — Удивительная способность «поддерживать беседу»! В кавычках, конечно. И исчезать, не прощаясь.
— Не хочется вас задерживать. — Она неловко смотрела в сторону. — Вы ведь, наверное, торопитесь. Разве вам не нужно возвращаться на корт?
— Нет. — Он засмеялся. — Я не давал клятвы торчать там целый день. Честно говоря, меня уже тошнит от этого тенниса. Я бы с удовольствием побродил по берегу. Ты любишь ходить по воде?
— Люблю, — призналась она, словно удивляясь, как он угадал.
— Тебе, кстати сказать, в какую сторону? Туда? — Он указал направо, в ту сторону, где из-за сосен виднелись белые взбирающиеся на гору домики Кристининого поселка. — Или туда?
Кристина посмотрела вслед за его рукой — в противоположную сторону, где, тая в солнечной прозрачной, чуть туманной дали, берег уходил в бесконечность.
— Туда! — Она засмеялась и махнула рукой в сторону бесконечности.
Они бродили почти весь день. Песок таял под ногами у самой кромки воды, размытый волнами. Он рассказывал ей про Москву, музыку, про свою учебу.
Она рассказывала про горы, где в расселинах — маленькие синие цветы… И про скалистые обрывы, где вода, кажется, руку протяни — коснешься дна, такая прозрачная, а на самом деле — невероятная глубина…
Бродили, разговаривали, и она удивлялась, как легко могут общаться люди, которые видят друг друга впервые в жизни.
Наконец, прощаясь, они остановились у ее дома.
— Бедная мама, наверное, с ума сходит…
— Вот ты и обрадуешь ее сейчас своим появлением!
Кристина устало улыбнулась:
— Завтра я вам покажу, где много-много крабов и очень красивые камни…
«Я тебя люблю… и я не перестану любить тебя всю оставшуюся жизнь, — хотел сказать он. — Это из-за тебя я приехал сюда. Вовсе не отдыхать и купаться, а чтобы встретить тебя. Это судьба».
Она подошла к нему совсем близко. Сколько раз ему снилось потом, что они стоят вот так рядом и он наклоняется, чтобы поцеловать ее. Она закрыла глаза.