Любопытная
Шрифт:
– Но выстрелы наделают шуму, а на шум прибегут солдаты муниципальной гвардии.
– В двух словах вы расскажете о своем приключении тем, кого вы спасли. Когда приедут солдаты, вас будут поить чаем – вы помогли справиться с грабителями.
– Вы забываете, уважаемый нотариус, что мы не желаем ни свидетельствовать в суде, ни называть своих имен – ни настоящих, ни вымышленных.
Нотариус на минуту задумался.
– Похоже, я придумал. Вы войдете в дом первыми – мне известно, что он будет пуст. Вы станете свидетелями проникновения грабителей внутрь и подготовительных действий, вы снимите свои бороды и блузы. Я буду стоять на часах и подам сигнал. Вы выйдете в вечерних костюмах и станете стрелять в бандитов с улицы. Затем вы броситесь бежать. Если гвардейцы подоспеют быстро, вы скажете, что на вас напали.
– Откуда нам знать, мэтр Буало, что вы не приготовили нам западни? Ваше усердие вызывает у меня подозрения.
– Напрасно! Мое усердие объясняется полученной сотней франков и обещанной второй сотней. Я кладу деньги в сберегательную кассу – когда слабоумие более не позволит мне писать, я куплю на них вина и стану пить до самой смерти. Мои предсмертные судороги будут дрожью пьяницы!
– Замолчи, твои слова отвратительны!
– Тогда поговорим о вас, господа. Вы представляетесь мне необычайными людьми – бьюсь об заклад, что вы никогда не совершали преступлений и не боитесь жандармов. Если бы знали их порядки! Буржуа – глупец, он уповает лишь на деньги и дорожит лишь своей шкурой, но не стремится разорить одного ради спасения другого. В Париже безопасность горожан вверена бездарным людям, которым скверно платят – едва ли они разыщут княгиню среди проституток. В то же время, вы увидите, с каким спокойствием они станут действовать через час. Помните стычку в Латинском квартале, когда студенты пожелали прогнать сутенеров? Вместо того, чтобы помочь в сущности порядочным и прилежным юношам, жандармы приняли сторону альфонсов. Пять сотен стражей порядка, засевшие в подъездах домов, ринулись с дубинками на будущих врачей, судей и наставников – они знали, что в безлунную ночь студенты не окажут им сопротивления! Начальник же полиции Камкас154 на одном из ужинов сказал дамам из высшего общества: «Я смог поддержать сутенеров благодаря своим людям – без их признаний я не отвечаю за порядок». Такова правда. Когда общество становится легковерным, можно убивать с легким сердцем. Тем временем, в «Трактире разбойников» пробила полночь.
Проходя мимо стойки, Небо́ бросил экю, не дожидаясь сдачи. Нотариус заталкивал бутыль с вином в боковой карман старого плаща.
– Неужели ты станешь…
– Я забочусь и о своей безопасности. Если преступление примет скверный для нас оборот, и я не успею убежать достаточно далеко, я напьюсь и упаду мертвецки пьяным посреди улицы. Споткнувшись о мое неподвижное тело, жандармы ни за что не поверят, что я причастен к преступлению. Этот прием неоднократно выручал меня – однажды председатель суда даже спросил: «Уже не раз неподалеку от места преступления находили мертвецки пьяного». Я ответил ему: «Уважаемый председатель, все грабители – пьяницы. Они почти всегда воруют, чтобы пить. Увидав во время прогулки скверных людей, я тотчас пью и падаю пьяный – тогда, кроме бутылки, у меня нечего брать.
У «Трактира разбойников», Буало жестом остановил Небо́ и Поль.
– Если вы желаете сказать друг другу что-либо личное, скажите это здесь – малейшее перешептывание вызовет подозрение и удар ножом в спину. Клиенты этого трактира – доблестные воины, армия злодеев.
– Удивительно, но я чувствую запах мускуса, – заметила Поль.
– Женщин здесь, тем не менее, немного, – сказал бывший нотариус, открывая дверь, задернутую красными занавесками.
Молчание толпы пугает, как сон хищника: две сотни мужчин, сидевших за столами «Трактира разбойников» разговаривали столь тихо, что казались немыми и неподвижными, как фигуры мадам Тюссо – их редкие движения были медленны. В этом убежище – надежном, как печь для обжига гипса или заброшенный карьер – скрывались подозреваемые в зачине неудавшихся разбоев – те, кого жандармы арестовывают не случайно. Полиция умышленно обходила место сбора злодеев, не забывая о возможности при необходимости устроить им западню.
Мсье Прюдом, мучимый приступами не золотухи, но собственной глупости, не тревожит врагов улицы Галанд – до тех пор, пока один из двух сотен, неверно рассчитав ход, не становится подозреваемым. В предварительном заключении оказываются порядочные люди, став жертвой анонимных доносов или прихоти
Эти мысли занимали Небо́, когда он зашел в трактир вслед за Буало. Горячий воздух зала наполнял запах мускуса, смутивший Поль еще на улице – вдыхаемый гладко выбритыми бандитами, он изобличал грех, вызывающий гром небесный и дважды наказуемый смертью по закону Моисея, но лишь несколькими месяцами тюрьмы по закону государства.
При появлении двоих мужчин, явно переодетых и невольно вздрогнувших от изумления и отвращения, ни один не повернул головы. Глаза же покосились в сторону вновь прибывших и более не покидали их.
Принцесса содрогнулась, словно четыре сотни опущенных глаз жгли ее огнем, разглядывая добычу, пришедшую в их пещеру по своей воле.
– Злодеяния не приносят счастья, – шепнул Небо́ Поль при виде угрюмых и жестоких лиц, на которых которые трудно было представить улыбки. Глубоко увязнув во зле, разбойник, чьими делами неизменно управляют Марс и Сатурн, становится все более нелюдимым – среди убийц едва ли найдутся весельчаки. В волосах немногих женщин, чьи лохмотья терялись за робами и блузами – вероятнее всего не любовниц, но пособниц, соучастниц грабежей – не было даже ленты – этой кокетливой мелочи, о которой не забудет женщина, помнящая о взглядах мужчин.
Когда Небо́ и Поль проходили мимо стойки, на пол повалился пьяный, загородив дорогу. Переливавший ликер хозяин поставил бутыль, вышел из-за стойки и, подхватив пьяного под мышки, поволок его через весь зал. Небо́ и принцесса наблюдали за ними: хозяин повернул к стене справа и спиной толкнул узкую дверь.
– Чулан для мертвецки пьяных, – пояснил Буало, приглашая их войти.
Свет висевшей над дверью тусклой лампы тонким лучом разрезал темную гравюру, перед которой дрогнул бы резец Рембрандта. Вязкая темнота чулана бросала в дрожь, подобную той, которую вызывает касание крыльев стаи летучих мышей – плотная, влажная, кишащая дьявольскими ларвами чернота напоминала фон «Сатаник» Ропса155. Удушливые запахи экскрементов, звуки непроизвольных испражнений, омерзительный храп вынуждали опустить глаза вниз: на полу как попало лежало десять потерявших рассудок мужчин. Чтобы не лишиться чувств, принцесса вцепилась руками в спину Небо́.
– Пьяницу, которого мы сюда сопроводили, тщетно разыскивает полиция: он ограбил скинию Святого Евстахия, – сообщил бывший нотариус.
Небо́ передал Поль свою трость и, вынув из кармана блузы подушечку для булавок, достал иглу и, наклонившись над пьяным, вонзил ее в затылок – осквернитель выругался и ударил кулаком в воздух.
– Теперь он осквернит лишь плиты в Морге.
– Ваши иглы… – Буало не окончил фразы.
Они вернулись в зал и вслед за своим проводником направились в маленькое помещение в самой глубине, где стояла мертвая тишина. Здесь не пили, но замышляли, здесь сидели не жадные и свирепые дикари, но цвет разбойничьего мира, претендовавший в Париже на лучшее. Они были либо стары, либо очень молоды, едва возмужавшие и дряхлеющие представители мира злодеев, Алкивиады и Несторы ножа и отмычки. На лицах двадцати мужчин читалась уверенность сорока членов Кровавой академии156, генерального штаба зла. Источавшие невыносимо приторные мускусные пары рты, женственные позы юнцов, куртки и шелковые галстуки кричащих цветов, кожа их затылков словно писали на стенах над их головами два отвратительных слога: «Содом»!
– Во имя дьявола приношу вам свои извинения, господа, – воскликнул Небо́. – Никогда бы не подумал, что вы произведете на меня столь сильное впечатление – клянусь, вы меня поразили! Вас всего двадцать, а кажется, что вы воплощаете все сущее в мире зло.
– Ты льстишь нам, фальшивая борода, – ухмыльнулся один из них.
– Ко мне не обращаются на «ты», фальшивый голос, – сказал Небо́ и быстрым движением выстрелил их револьвера – пуля застряла в стене немного выше головы того, кто произнес эти слова.